— Вставайте, — сказал я.
Горцы встали, подошли друг к другу, и стали смотреть исподлобья.
— Пошлите потихоньку, что стоим?
— Куда? — растерянно спросил главарь.
— В руины эти ваши. В поселение все равно не поведете, обманете. Я хочу со старейшиной вашим поговорить.
Горец удивленно переглянулся с напарницей.
— Зачем тебе это?
— Ваш старейшина умный ноль, сразу видно. Попрошу помощи.
Мои слова, кажется, выбили из-под них почву.
— Я тебя не понимаю, — горец покачал головой.
— С вами договориться не получается, так может, хоть он послушает?
Главарь помолчал некоторое время, его взгляд метался между Рычком и мной.
— А с чего мы должны доверять тебе, — он кивнул на оружие, — Разве так договариваются?
— А вы тоже хороши, — проворчал я, — Что нам оставалось делать? Жить хочется.
Я задумчиво поскреб давно небритое лицо. Где бы раздобыть тут лезвие и пену для бритья?
— Нам туда, — горец махнул рукой в сторону, — Там руины древнего храма.
— Как тебя зовут? — спросил я.
После продолжительной паузы горец ответил:
— Дадаш.
— Брат! — воскликнула его соратница, — Зачем называешь имя врагам?
— У тебя все враги, — рявкнул Дадаш, — Куда ни глянь.
Горянка обиженно отвернулась. На ее щеке красовался синяк, поставленный моей ладонью. Меня кольнуло острое чувство вины, нехорошо это — женщин бить.
Под изумленным взглядом Рычка я неловко шагнул к горцу и протянул ему арбалет:
— Возьми, Дадаш.
— Перит, что ты делаешь?
— Так надо, Рычок, — твердо ответил я, больше убеждая себя, чем звереныша.
У Дадаша подпрыгнули брови, и он, мигом выхватив арбалет, наставил его на меня. Женщина засмеялась:
— Ох, и дурак же ты, ноль! Дружба со зверями все мозги тебе выжгла.
Я молчал, нахмурившись, и сверлил взглядом главаря. Слова горянки я пропустил мимо ушей.
— Ну что, Дадаш? Дурак ли я?