— Призрачный Жнец, — произнёс я после недолгой паузы.
— Да, фантазией ты не отличаешься! — расхохотался Киган. — Призрачный Жнец! Не должен такой клинок ржаветь в ножнах, пока его владелец пасёт коз. С таким клинком надо армии вести.
— Уж не хочешь ли ты…
— Нет! — перебил меня король. — Если бы духи хотели, чтоб я этим клинком владел, я бы его и нашёл. Я тебе, конечно, завидую, но ты сам видел, мне твой Призрачный Жнец в руки не даётся.
Я замолчал, пристыженный. Мне показалось, что я оскорбил друга пустыми подозрениями, и от этого на душе заскребли кошки. Какое-то время мы шли молча.
— Чую, дымом пахнет, — сказал король.
И в самом деле, к запахам разнотравья начал примешиваться едва различимый запах дыма. А значит, скорее всего, где-то поблизости есть человеческое жильё. Через пару часов мы увидели впереди, на горизонте, засеянные поля. А потом мы увидели деревню.
Глава 5
«Гость в дом — счастье в дом.»
— теурийская поговорка.
«Доброму гостю пива налей,
Гостю лихому — сорок плетей»
— теурийская поговорка.
Я родился и вырос почти в таком же селении, как и это, на северных рубежах Теурийской империи. Жили в этих негостеприимных краях примерно одинаково, и заселялись северные границы (да впрочем, и остальные границы) одинаково. Какому-нибудь отличившемуся воину, чиновнику или купцу в награду за какой-нибудь подвиг даровалась земля на окраине мира, подъёмные на первое время и дворянский титул всадника с указанием хранить и беречь императорский подарок. Новоиспечённому дворянину ничего не оставалось, кроме как ехать на новую землю и осваивать необжитые места, одновременно неся пограничную службу. Так, постепенно, пядь за пядью, империя прирастала границами.
Вот и эта деревня на холме была чем-то средним между пограничной заставой, усадьбой и крестьянским хутором. Деревянный забор из оструганных кольев, колодец внутри, свой небольшой храм. В центре стояла укреплённая изба местного господина, отличающаяся от остальных домов только размерами. Вокруг неё — хозяйственные постройки, крестьянские хижины. Навскидку здесь жило пять-шесть семей, не больше.
Ворота оставались открытыми, и мы беспрепятственно вошли. Только мальчишка-привратник, издалека завидев нас, побежал предупредить господина.
— Не вздумай говорить, что ты — король, — шепнул я Кигану, когда мы поднимались к воротам. — Закуют в цепи, увезут в Теурис и четвертуют за подстрекательство к мятежу и измену короне.
— Я хоть и король, но не дурак, — ответил он мне. — Мне знакомы ваши обычаи.
Из усадьбы, опираясь на трость, вышел старик в длинной шубе, несмотря на тёплую погоду. Старик выглядел болезненным и усталым, длинные исхудавшие пальцы беспокойно сжимали трость. Следом за ним семенил мальчишка.
— Вы кто, мать вашу, такие, — произнёс старик. — И откуда вы, нахрен, взялись.
Я остановился в трех шагах от него и поклонился. На руке у него я заметил золотое кольцо всадника, знак принадлежности к благородному сословию. Скорее всего, это был единственный золотой предмет во всей деревне, но всё равно нужно было проявить почтение.
— Мы сбежали от гаэлов, сир, — ответил я. — Были в плену.
— А сюда-то вы нахрена припёрлись? — равнодушно произнёс старик, нарушая все правила приличия и гостеприимства. — У меня тут не ночлежка для бездомных.
Киган зыркнул на него исподлобья.
— Подите прочь, — бросил старик, разворачиваясь и направляясь в дом. — Ситрик, проводи их до ворот.
Мальчишка виновато пожал плечами и подошёл к нам.
— Простите его, он не в себе, — шепнул он.
— Заметно, — произнёс Киган.
— Ситрик, да? — сказал я. — Может, хоть ты подскажешь. Я из Стратхорна, знаешь такую деревню?
Мальчик почесал вихрастую голову.