− Думаю, что у Вселенной есть некий творец, но о нём я ничего не знаю. Старшие товарищи и атаманы часто поминают древних Северных Богов, но тоже без понятных разъяснений… Как вы сказали − «молитвы»? Простите, а что это такое?
− Регулярные и уважительные просьбы ко Всевышнему помочь укрепить свой дух и благочестивые моральные помыслы, − помедлив, ответили ей. − Без этого трудно обрести спасение.
Круглое лицо Ящерки выразило растерянное удивление. Похоже, мы не туда заехали − она ведь, как и все богатыри, напротив, считает именно себя спасателем безрассудного рода людского! Потому как не пускает самых отъявленных его авантюристов на «Спорные Территории», где, по слухам, спрятаны ужасные боевые аннигиляторы. Хотя и в этом случае укрепление веры в свою решимость не помешала бы. Да-а, с чего начали, туда и вернулись.
− Ну что же, уже хорошо, что у вас помнят имена Одина, Тора и других богов начального религиозного уровня, − сказал отец Флавий. − И особенно Бальдра, принявшего раннюю смерть за свою чистоту. С этого можно начинать движение на пути от мстительного к милосердному!
− Мне почему-то кажется, что светлый Бальдр погиб несколько по иной причине, − (я опять не смогла удержаться от критической шпильки). − Которая, к сожалению, является насквозь греховной и называется «гордыней». Вспомните: он был настолько уверен в неуязвимости своего тела, что попросил испытать его! И долгое время искушал судьбу, стоя под градом камней и стрел, не причинявших ему вреда. Пока демон Локи не вставил в лук одного простака стрелу из омелы, на которую забыли наложить защиту…
На меня некоторое время смотрели как на запредельно умную. До патологии, когда поможет только лоботомия. Впрочем, в глаза не больше пары секунд, а остальные минуты поверх головы. Ага, тоже побаивается, пастырь-разведчик! Традиционно опасается, выражаясь скромнее.
Яла во всех этих теологических тонкостях, разумеется, была не в курсе. Но продолжала очень внимательно слушать.
На протяжении получаса моему названному супругу был учинён самый настоящий дотошный и неторопливый допрос. Что совершенно не вязалось с элементарной осторожностью и конспирацией: нас же в любой момент могли так или иначе запеленговать! Эрго: этого допрашивающий почему-то или не боялся, или же… Впрочем, мне-то к чему гадать? Не мои игрища.
Очень скоро выяснилось, что с этим выводом я легкомысленно поспешила.
− Итак, слегка подытожим, − (папаше Флавию надоело стоять, и он опустился в кресло с очень высокой спинкой, похожее на примитивный трон). − Эта планета прошла принудительную расконсервацию и устремилась по гибельному пути − то есть к групповому самоутверждению здешних правителей. Которое, как это ни печально, спровоцировали мы сами, грешные и беспечные люди из Внешнего Космоса. Вот что бывает, когда первооткрывателями становятся не подготовленные служители Веры, а шпионы и любители приключений! Сколько раз уже спотыкались об этот камень!
− Это не камень, а грабли, − не без ехидства уточнила я. − Весьма коварный предмет для уборки мусора!
Со мной не согласились:
− До самоуродства дело пока не дошло, не торопите события. Хотя и просто споткнувшись, можно грохнуться так, что мало не покажется. Чтобы такой печали не случилось, есть только одна возможность: точечная зачистка критически опасных лиц. Ну, вы понимаете.
− А как насчёт самого радикального способа? − спокойно перебил Кирилл.
Я глянула на него и поразилась: рядом со мной стоял хладнокровный и не сомневающийся фанатик! Впервые, неприятно, ожидаемо.
Лицо господина Ференца Фаста заметно погрустнело. Не берусь точно судить, отчего: то ли его огорчила людоедская решимость своего любимого воспитанника, то ли досада из-за невозможности отдачи подобного приказа.
− К сожалению − а может, и к счастью − налицо трудности с техническим исполнением, − сокрушённо поведали нам. − «Раз и квас!», как залихватски говорили раньше, не получится, хотя для терминальной вибрации космоса место подходящее: всего одна планетная система, и её уничтожение подобным образом на метрике межзвёздного пространства не отразится. Однако с нашей стороны это будет равносильно объявлению войны, а втягивать в карательное предприятие власти «Союза Систем» более чем опасно − их могут нехорошие соблазны одолеть. Как Командора или Никомеда Коревича. Или как Сергея Перова… то есть Сержа де Пери. Есть и ещё одна причина, но она сверхсекретная, не для условий, в которых проходит наш разговор. Будь мы наедине и в центре огромной, безводной пустыни − тогда её можно было бы озвучить. Да и то лишь шёпотом на ушко, иначе никак…
Я еле удержалась, чтобы не вылезти снова со своим ехидством, но вовремя опомнилась: мне на тот свет ещё и рано, и не хочется. А иначе ведь зачистят в самую первую очередь, если намекнуть, что не только профессор Филиппов в своих экспериментах мастак − есть и другие жутко талантливые кандидаты и доктора наук…
− А если попробовать решить все проблемы с помощью «звёздных энергомётов»? − с прежним хладнокровием осведомился Кирилл. − Я на досуге подсчитал, что удары с тринадцати орбитальных точек по Терре на многие века покончат со здешней жизнью. Как с разумной, так и не очень!
− «Тринадцать» − число нехорошее, сама затея не лучше. Сын мой, неужели ты так ожесточился?
− Нисколько. Просто в этих краях приходится жить по принципу: «Да, так поступать гадко, но если нет иного выхода − ладно, сделаю».
− Понятно. И ты лично сам готов наводить на цели боевые излучатели и нажимать на спуск?
− Безусловно. Не сомневайтесь.
Преподобный отец Флавий вздохнул, но как-то неубедительно. Затем достал нефритовые чётки и погрузился в их монотонный перебор. Тоже не слишком впечатляюще.
− Это опять же невозможно, − наконец, ответил он. − Орбита Земли в данный момент недостижима даже для армейских боевых кораблей класса «Штурм». Им не выйти в апогей, или как его там… Почему я решился на этот разговор почти в открытую, как вы думаете?
− Но никто не включал волновой генератор! − воскликнула я. − Ни по приказу, ни самостоятельно!
− Охотно верю. Потому как опять задействованы не известные нам технологии. Такое впечатление, что оборонные структуры Династии не просто недооценены − мы понятия не имеем о действительных их возможностях противодействия. Моя замаскированная «бригантина» все эти месяцы конспиративно торчала на самом краю здешнего космического мирка, возле крошечного Плутона, − теперь она переместилась к одному из спутников гигантского Юпитера, но это предел, далее ни шагу. Потерян свободный ход: вправо-влево и назад − сколько угодно, а вперёд не продвинуться. Не только по направлению к Земле − даже к четвёртой по счёту планете Марс невозможно приблизиться! По счастью, я не суеверен, а то можно было бы малодушно запаниковать.
− И в каком же состоянии тогда находится корабль Густава фон Хётцена? Он ведь прямо над нами! Тоже парализован?
− А чёрт его знает! Господи, прости и убереги меня, грешного…
Мне померещилось, что на губах у Ялы возникла и пропала нехорошая ухмылочка. Я мысленно перекрестилась − в точности по классической народной поговорке. Предельно суеверной, к сожалению.