— Да не кусаюсь я, — рявкнул я. — Пожар потушен. Тут никого плохого нет. Не бойтесь!
Я осмотрелся и приметил цепь, порадовавшись, что тут не канатом ведро поднимали. Канат бы сгорел. Потратив немного времени, я завладел довольно крепкой цепью и спустил ту в колодец.
— Цепляйтесь, я вас вытащу, — крикнул я, пытаясь не маячить своей страшной физиономией в проеме. Если я не ошибаюсь, визжали там дети. Но в ответ мне была почти тишина. Только тихие всхлипывания были слышны. Выругавшись сквозь зубы, я попробовал снова. — Малыши, вам нечего бояться. Плохие дяди ушли.
Нет, ну а как с детьми разговаривать? Не обучен я. С террористами обучен говорить, а с мелкими никак. Хотя бытует мнение, что дети похлеще любого террориста. Особенно если есть крыша в виде всяких бабушек. Я усмехнулся своим мыслям и решил снова заглянуть, чтобы рассмотреть, кто там прячется. Но не успел я даже толком вытянуть голову над черным зевом шахты, как у меня у самого виска просвистело что-то жалящее, оцарапав кожу. В меня что сейчас, стреляли? Надо признать, степень моего охренения уже не поддавалась никаким градациям.
— Мелкие, вы чего? Я же вам помочь пришел! А ну отложили оружие и маршем наверх!
В ответ мне в голову полетел второй болт. Опять неожиданно и снова мимо. Слава всем богам, что дите не юное дарование и целится дрожащей рукой, если вообще целится.
— Всё? Заряженные арбалеты кончились? — спросил я, усмехаясь… ну, правда, перезарядить детской ручке арбалет это что-то из области фантастики. — А теперь цепляйтесь за цепь. Кроме меня вас некому вытащить из этого колодца. На хуторе ни одного выжившего. Если сейчас не вылезете, мне придется уйти, а вам умереть с голоду в этом колодце.
Какое-то время было тихо. Только слышно эхо от шмыгающего носа. А потом цепь в моей руке натянулась и серьезно так потяжелела. Не знаю, сколько там детей, но судя по весу, они решили подниматься все и сразу, одной ходкой. Ладно. Лишь бы не спугнуть, и хоть бы не свалились.
Пришлось поднапрячься, чтобы вытащить непосильный в принципе груз для простого смертного. Тянул я тупо на своем упрямстве, умоляя мою необъяснимую магию помочь и придать силы. Казалось, что во мне должны полопаться все жилы, так тяжело было. И какого же было мое удивление, когда я вытащил наверх лишь девчушку лет тринадцати и вцепившегося в нее клещом мальчонку, не больше двух-трех годов отроду.
— Ну, вот и свиделись, Робин Гуд, — подмигнул я напуганной малышке и улыбнулся, стараясь вложить в оскал все свое обаяние. — Стрелять больше не будешь в меня? — Я вжал цепь в каменный край колодца, фиксируя его ногой и, перехватил девочку за талию, вытаскивая уже их обоих на твердую землю. Ответа мне не дали, что я расценил, как гипотетическое отрицание.
— И что теперь с вами делать? — вздохнул я, — много у вас тут еще схронов, где живых можно найти?
Девочка покачала темными кудряшками, крепко прижимая к себе, поскуливающего малыша со светлой, почти белесой головой.
— Дэн, — показался Танцор. — Мы нашли трупы, — не видя за моей массивной фигурой детей, закричал он, вызывая во мне приступ отчаяния. Я-то видел, как побледнело и без того белое личико ребенка.
— Заткнись, — зарычал я, оборачиваясь к наемнику и снова дыша дымом. Девочка ахнула и вжалась спиной в каменную кладку, пытаясь с ней слиться.
— Ох ты, ж мрак! — выругался Танцор, подходя ближе и видя мою находку. Перевел взгляд на меня и отшатнулся. — Дэн, тебе надо что-то с собой делать. У тебя глаза пылают, как то самое пожарище. И выдыхаешь ты, кажется дым…
— Кажется ему, — забурчал я, — что мне с этим делать, если я весь огонь в себя вобрал и он требует выхода?! — я разозлился, повысив голос, а вместе со словами у меня изо рта вырвались языки пламени. Ошалело уставился на этот кошмар, взглянул на полуобморочного ребенка и, не зная, что делать, прихлопнул себе рот ладонью, гася короткое, но все же пламя.
Так. Надо действительно что-то делать. Я прикрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться на себе и огне, бушующем во мне. Кажется, что он разливается не просто внутри, а струится в каждой венке, в каждой жилке, наполняет своим жаром и силой мои руки, струится из моих глаз. Но по сути… это же энергия. И если вспомнить закон сохранения… черт, чтоб я его еще помнил. Но суть я уловил. Надо постараться преобразовать разрушительную силу во что-то менее прожорливое. Не уверен, что я созидатель. Но пробовать стоит.
Усилием воли я сконцентрировался на густом клубке огня, поселившемся у меня внутри и попытался его потушить. Хера с два! Тогда я попытался его разобрать на кусочки, на мельчайшие атомы, желая рассеять равномерно в пространстве такую прорву силы. Тоже глухо. Клубок огня внутри только обиженно толкнулся, как бы говоря «ну ты чего, Дэн, не охренел ли, отказываться от меня?!»
Я вздохнул и открыл глаза. Ничего не изменилось. Только девочка перестала сливаться с колодцем, а как-то с жалостью на меня посмотрела.
— Может быть, вам водички…? — неуверенно предложила она.
— Водички? — переспросил я, оглядываясь.
— Ну, да… чтобы огонь потушить… — робкий голосок, — который внутри вас…
— Водички было бы хорошо. Только колодец ведь пуст, раз вы сухие.
— Нет, там есть вода. Мы выше прятались. Там выступ и неглубокая ниша есть.
Я радостно потер руки, в надежде на спасение. Впрочем, добыть воду оказалось не так и просто. Большая бадья, которой черпали воду, оказалась разбита и для работы не годилась. Я задумчиво смотрел в черноту шахты, прикидывая ее глубину. Я чувствовал воду. Чувствовал ее запах. Но не мог коснуться. А очень хотелось. До трескающейся от жара кожи на пальцах. Я прикрыл глаза, вытягивая руку вниз и представляя, как живительная влага тянется ко мне, а я ее зову и зову всем своим пока еще мной непонятым магическим естеством. Как же пить хочется!
Сначала раздалось шипение на кончиках пальцев, словно вода встретилась с раскаленным металлом. Меня обдало горячим паром, намекая, что огонь во мне мощнее подкравшейся робкой струйкой влаги и успешно ее испаряет, продолжая сжирать меня изнутри. Тогда я мысленно расширил поток воды, который поднимался ко мне сам со дна скважины. Руки коснулся кипяток, кажется, ледяная колодезная вода нагревалась еще на подступах к моей руке. Но поток все усиливался и ширился, остывая и поднимаясь по моему предплечью выше уже еле теплой водой. Я решился открыть глаза, молясь, чтобы все это не оказалось каким-то помутнением рассудка или предсмертным наваждением. Но нет, вода действительно тянулась с самого дна, столбом вверх, устремляясь ко мне и пытаясь перебороть огонь, бушующий в моей крови. Я выпрямился, «вытягивая» за собой воду, позволяя ей вырваться гейзеров из недр шахты и покрыть меня своей спасительной прохладой с ног до головы. Я пил. Я жадно поглощал воду, восполняя ее нехватку. Я впитывал ее кожей, каждой клеточкой тела, наслаждаясь и чувствуя, как огонь во мне утихает.
Я ошибся, считая, что энергию стихии можно использовать. Нет. В ней можно было только сгореть. Это не та энергия, которая позволит себя заточить в смертном теле. Поэтому и преобразовать ее не получилось. Потому что нельзя. Даже мне. Да, огонь был безжалостно затушен, а сила ушла вместе с последними клубами пара из меня, рассеиваясь. Но мне и не нужна чужая мощь. Во мне и так плещется наследие мертвых магов и еще какая-то неизвестная никому энергия темного путника. Еще и стихию в себе запирать — кощунство. Вода напоила мое тело, успокоила пожар внутри и ушла, впитываясь в землю. Вот уж кто точно не станет задерживаться где-либо без надобности, так это вода. Во мне осталось только необходимое. Все излишки ушли сами.
Я отпустил воду, позволяя гейзеру опасть обратно, не забыв поблагодарить эту изменчивую, но сейчас спасительную стихию.
— Легче? — пискнула рядом девочка, и даже мальчишка, что вцепился в нее по-обезьяньи, с интересом повернул ко мне голову и рассматривал.
— Еще как, — улыбнулся я, поворачиваясь к погорельцам. — А теперь давайте решим, что с вами делать.