Упоение и печаль прокрались в ее сердце одновременно и их жестокая борьба за право распоряжаться ее, Мариэль, эмоциями продолжалась на протяжении еще долгих-долгих часов спуска. Этим вечеров пологий и удобный склон не кончился, а с ним не прекратилась борьба двух злодеек, не дающих Мариэль покоя. Только когда тень затопила долину, печаль и радость разогнал голод. В практически пустом заплечном мешке не осталось ни единой крошки. А тут на склоне не водились даже мелкие грызуны. Только черви и омерзительные клопы.
Ей пришлось терпеть еще целый следующий день, пока она не добралась до рощи, где всюду скакали длинноногие лани, рогатые олени и упитанные кабанчики. Как ни странно, звери не уносили ноги прочь от Мариэль. Да и она пока не спешила охотиться — боялась, что может оскорбить этим драконов. Да и целый олень — для нее многовато. Пока она брела в полуобморочном состоянии куда — не понятно, ей даже удалось поглдить стройную лань, а потом и подержать за рога оленя. И часа она не провела в этом светлом, волшебном (не заколдованном, как перед лабиринтом, а именно волшебном) лесу, Мариэль добрела до большого озера. Вода в нем была такой кристально-чистой, что плавающая в нем рыба, казалось, летала по воздуху.
Мариэль не задумываясь, скинула с плеч сумку, колчан, с талии — пояс Дугласа с мечем Арагнаста и двумя оставшимися кинжалами, купленными ею в Даугуне. А потом, оглядевшись, сняла и все остольное, включая сапоги и вошла в прохладную воду. Жара сразу показалась не такой удушающей, а ласковые волнения приятной воды смыли с Мариэль всю грязь, скопившуюся за долгие дни. Вода — настолько чудодейственная, прогнала всю усталость, развеяла недобрые мысли и расслабила Мариэль. Та плавала в озере, пока голод снова не дал о себе знать.
Мариэль пробежалась глазами по всей округе, заметив вдруг, что рыба здесь совсем не пугливая и смело подплывает такблизко, что можно было схватить руками. Должно быть зверье здесь и вовсе не знает, что такое человек, и боится лишь драконов. Так что Мариэль без лишних усилий обеспечила себе обед. Часа не прошло, как карп поджарился на костре и уже утолял голод замученной Мариэль. Она до вечера никуда не уходила с этого райского места. Мягкий мох на камнях послужил ей удобным диваном, а озеро — своеобразным телевизором. Сегодня Мариэль решила устроить себе выходной. А завтра пойдет искать драконов. Да и что там их искать? Сами прилетят. Судя по обломанным ветвям, буреломе в озере и выкороченным с корнями деревьям, они бывают тут довольно часто.
Несколько часов она провела в забытие, зато когда солнце скрылось за скалами, она проснулась и уже никак не могла заснуть обратно. Стало довольно холодно с уходом солнца, и Мариэль продрогла до костей. К несчастью, ничего теплого она ссобой не взяла, уповая на жаркое лето. Пришлось подбросить лапника в костер, на котором жарила рыбу.
От нечего делать, она села в позу лотоса. Глубоко вдохнув и выдохнув, она закрыла глаза, стараясь ниочем не думать, освободить свой разум от мыслей. Так ей пришлось просидеть давольно долго, что бы добиться желаемого результата. К тому времени вся древесина в костре уже прогорела. И только когда на небе зажглись первые звездочки, она почувствовала каждое живое существо во всем лесу, заключенным в чашу скал. От длиннорогих оленей, до светлячков, пархающих вокруг. Но небыло среди них драконов. И это очень огорчило Мариэль. Может их и восе здесь нет? Валсидал как-то говорил, что стаю драконов во главе с Белгобадом видели, летящего в восточные необитаемые земли. Неужели они все покинули Джевелию и их здесь нет? Тогда получается, что весь этот поход был зря.
Тут же и снова появилось чувство присудствия Иналии. Как по расписанию. Мариэль уже привыкла, что оно появляется каждое утро и вечер. Иногда утреннее запаздывает до обеда, а вечернее появляется уже ближе к ночи, но еще никогда оно не забывало ее посещать.
Отражение звезд в кристально чистом озере выглядело так, будто горящие камушки лежали среди гальки и их свет дрожал от пробегающей по воде ряби. Глядя на это маленькое чудо природы, Мариэль вспомнила про всевидящий бриллиант. Что если ей попробовать снова? Будет ли это новым разочарованием или у нее все же получится увидеть хоть кого-нибудь из ее отряда? А что если она увидит совсем не то, что хотела бы, вдруг все совсем плохо и она потом пожалеет, что вообще заглянула в волшебное зеркало? — Над но энос тиарли Катя. — произнесла она, что бы проверить наверняка, может дело в ее неумении, да и по лучшей подруге соскучилась.
В черной воде появилось изображение. Катя — голубоглазая с длинными светло-русыми волосами до поясницы, распущенными и тщательно расчесанными, нежной улыбкой розовых губ и милыми круглыми щечками, лежала на животе, упершись логтями в кровать и подпирая лодонями голову. Она смотрела какой-то фильм на ноутбуке. Черные джинсы обягивали стройные ноги и прорези на коленках показались, стоило Кате поднять ногу. Розовая футболка с неприхотливым белым узором шаловливо приоткрыла поясницу. Внимание Мариэль привлекли Катины часы на тумбочке у кровати. В центе высвечивалось время — 12:54, справа от времени ее фотография, где она счастливо улыбается (Мариэль снова сковала обида. Она хорошо помнит эту фотографию, на ней должны стоять Катя и она, Маргарита, в обнимку, а тут только Катя с тем же выражением лица и в той же позе обнимает дерево, у которого они с Маргаритой собственно и фотографировались). Но обиду перебило удивление, когда Мариэль обратила внимание на окошко часов слева от времени. Цифры показывающие дату говорили, что сейчас тридцать первое июля. Как это? Может часы сбились? Мариэль же попала в этот мир тридцать первого июля и прошло уже чуть больше месяца, ведь уже шестое сентября. А если дата на Катиных часах действительно правильная, значит один день в ее родном мире равняется более чем сорока двум дням здесь? Несколько минут Мариэль понадобилось, что бы подвести точные подсчеты, записывая результаты прутиком на песке. Отвлекшись на это, она забыла подпитывать заклинание своей энергией и изображение на поверхности воды исчезло. Зато она выяснила цыфры, приближенные к точности.
— Один день в моем мире примерно равен пятидесяти девяти в этом… — бубнила она себе под нос. — Значит один час в моем равен… тоже пятидесяти девяти с длинным числом за запятой часам в этом мире. А значит, один месяц в моем родном мире примерно равен шестидесяти одному в этом, и один год в моем мире — без нескольких единиц шестидесяти двум годам в этом мире. Такс… что же это значит, шестнадцать лет в моем мире это девятьсот девяноста два года здесь? Почти тысяча. Но если все это правда, то конец света, о котором все говорили в год моего рождения — две тысячи двенадцатом — мог действительно наступить, если бы Анорсель не взошла на место солнца? Вот уж точно бред. Хотя я подумала бы также чуть больше месяца назад, если бы кто-то рассказал мне о существовании другого измерения, так что разница во времени вполне возможный факт. Так что теперь любому можно говорить, что мне девятьсот девяноста два года. — Она в голос рассмеялась и ощущение присудствия ее отряда здорово пощекотало ей нервы, передав смех ее приятелей.
***
Мариэль знала, что еще долго не уснет после дневного дрема, по этому, собрав все свои вещи, разбросанные по берегу, она побрела вдоль воды. На каждый шаг приходилось одно слово драконьего языка из реплики, которую она придумала вместе с Иналией. Длинная речь повторилась два раза, когда Мариэль вышла на просторную поляну — идеальная посадочная площадка для драконов. В непроглядной тьме различались лишь отражения звезд в черной воде и силуэты деревьев на дальнем конце поляны — еще чернее, чем тьма царящая вокруг.
Какая-то птица, вроде сова, пролетев прямо перед глазами, громко ухнула, чем напугала Мариэль. Скорее от внезапности, чем от самой птицы, Мариэль шарахнулась в сторону и, споткнувшись обо что-то упала в глубокую яму. Благо на дне был толстый слой соломы, а покраям разросся мох, небыло бы его и удар головой о стену обошелся бы Мариэль потерей сознания. А так, потерев ушибленный затылок, Мариэль поднялась и посмотрела вверх. Темно было, хоть глаз выколи, ничего не видно.
— Нарнанте тиа. — прошептала Мариэль охрипшим от шока голосом и в воздухе зажегся маленький фонарик — голубоватый шарик света.
Оглядевшись, Мариэль не увидила ничего кроме кучи соломы, выступающих корней старого пня — некогда растущего рядом с ямой дерева, и двух яйцеобразных камней в уютных гнездышках соломы. Внезапная боль, прорезавшая ладонь заставила Мариэль подпрыгнуть на месте от страха. Ее кто-то укусил! В ту же минуту с того места, где только что лежала рука Мариэль, раздалось вошканье и добродушное мурлыканье. Мариэль, успакоив бешено колотящееся сердце, опустила взгляд и восклик удивления застрял у нее в горле.
Там стоял дракон, точнее детеныш, и мило так улыбался, показывая белые, еще не острые, зубки. В золотистых глазках горело любопытство и желание поиграть. Он весело вилял хвостиком, стоя в такой позе, в какой щенки игриво пригинаются к земле, подогнув передние лапы так, что почти касался головой соломы, и выпрямив задние ровно на столько, что бы толчка хватило на прыжок.
От умиления Мариэль расплалась в улыбке и протянула руку к дракончику. Он подскачил, схватив передними лапками ее пальцы и повалился на спинку. Мариэль погладила его по животику. Золотистая чешуйка покалывала ладонь.
Тут затрещали два камня — зеленое и голубое, Мариэль только сейчас поняла, что это драконьи яйца.
Малыш проскакал растояние от Мариэль до своих вылупляющихся братьев и налетел на серебристое яйцо. Он словно помагал другому дракончику вылупиться, что бы скорее с ним поиграть.
Мокрый серебристый малыш изумленно вытаращил глазки, уставившись на шарик света, зажженный Мариэль. А старший дракончик тут же набросился на зеленое яйцо, отковыривая коготками и зубками скорлупу и высвобождая оттуда еще одного детеныша.
Мариэль быстро сообразила, что если детеныши вылупились, то скоро к ним наведается и мамаша. А если она застанет с ее драгоценными детишками человека, точнее эльфа, то сочтет ее за злоумышленницу и раскрамсает во имя своих детей. Так сделала бы любая мать.
По этому Мариэль как можно скорее, стала выбираться из ямы, пока детеныши отвлеклись от нее. Благо стены ямы были корявыми и повсюду выступали корни. Хватаясь за них, она выбралась наружу и расположилась у пня. Малыши внизу жалобно запищали, испугавшись темноты, ведь волшебный фонарик уплыл вслед за Мариэль. Ей стало жалко маленьких детенышей и она отправила свой фонарик обратно на потеху деткам. Легла на край ямы на живот — понаблюдать за ними. А потом и вовсе устроила им световое шоу, заставляя шарик менять цвет, летать по яме и разделяться на несколько, а дракончики носились за ними по всей яме. Под конец Мариэль сделала три фонарика — золотой, серебристый и зеленый, и каждый повис над носиками дракончиков, подходящих им по цвету. Малыши не сводили с них глаз, а фонарики с каждым мгновением тускнели, а вместе с ними и закрывались глазки малышей. Когда же шарики света погасли, малыши улеглись на мягкую подстилку из соломы и заснули, сладко посапывая и выдыхая облочки дыма.
Мариэль тоже устроилась у пня и прикрыла глаза. Это световое шоу вытянуло из нее изрядное количество жизненных сил и теперь ей просто необходимо было пополнить запасы.
Утро наступало медленноо и томительно. Мариэль еще не проснулась окончательно, лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь полудремом. Лес наполнился птичьими переливами и солнечные лучики касались верхушек скал.
Вдруг налетели тучи и сильный ураган согнул деревья покраям полянки, на которой спала Мариэль, вдвое. Она мгновенно вскочила на ноги и задрала голову вверх. Это вовсе не тучи! Дракон! Большой серый дракон спускался на поляну. Мариэль шмыгнула к обочине поляны переглянувшись с напуганным оленем, мчащимся в ту же сторону. Но в отличае от зверя, который умчался в глубины леса, она остановилась за ближайшим деревом, спрятавшись за его стволом.
Дракон приземлился у ямы и опустил туда морду, а потом потянулся к детенышам лапой. Но яма оказалась очень глубокой, а лапа слишком короткой.
Мариэль вышла из-за дерева, не в силах совладать с страхом и колотящимся о ребра сердцем, словно птица о решетку клетки. На ватных ногах не решительной поступью она приближалась к дракону. А тот не обращал на нее никакого внимания, пока она не подошла слишком близко.
Ее сознание выбросило из памяти несколько мгновений, переполненных ужасом и шоком. Опомнилась Мариэль только когда дракон взмыл в небо, крепко стискивая ее когтями и унося ее куда-то к восточному краю долины.
— Стой! Подожди! — срывалась на крик Мариэль. — Мне нужно с тобой поговорить! Ах да, мысленная связь. — Мариэль постаралась сосредоточиться, но открыв свои мысли и свой разум, она наткнулась на прочную стену с острыми шипами, установленную на пути к сознанию дракона. Установить с ним мысленную связь никак не получится. Тогда Мариэль стала кричать вслух. — Дерген сеногард отергед гандарон! — Что означало "Приветствую тебя, дракон, я долго вас искала, откликнись!". Но ничего не выходило, тогда она выпалила заученную речь и темно-серый, как туча, дракон вдруг сменил направление и полетел в другую строну. Домчавшись до скалы, он вдруг нырнул куда-то, казалось сечас врежется в каменную стену, но он словно прошел сквозь нее. Иллюзия обмана, догадалась Мариэль, это магия! Теперь они летели по пещере, достаточно широкой, что бы в ней поместился дракон с расправленными крыльями.
Пещера резко расширилась и огромный ящер бросил ее, Мариэль пролетела несколько метров и ударилась о каменный пол. А зверь приземлился прямо перед ней. Она вмиг поднялась на ноги, ожидая сомго худшего. Она хотела уже снова заговорить заученные слова, как почувствовала обжигающие порывы ветра в спину. Ее обнюхивает дракон, догадалась она. Не в силах пошевелиться и оторвать взгляда с глаз серого ящера, она лишь краем глаза заметила, что помимо его и того, кто ее обнюхивал, в пещере есть еще драконы.