— Да мы всегда сами себе боги, — усмехнулся я. — Не только сегодня.
Я слукавил. Мой бог был внутри меня, и имя ему было — Фастфуд.
Губер скалился, одобряя мои слова и поднимал бровь, разделённую шрамом надвое. Не моя работа, к сожалению. Бил я его тогда на Сенокосе так, чтобы оставить следы на память, но пронесло собаку. Зато удалось пометить его после, хоть и не на лице. Правда он мне тоже след оставил на память, урод.
Спустя пару дней после стрелки меня вытянули на общение. Не позвать Байбака они не решились, ибо тот ещё имел вес и мог взбычиться, что через него переступили. Разговор при Байбаке и ещё паре старших прошёл так, что всё разрулилось относительно в мою пользу. Типа всё, кровью ответил за свой проступок, расходимся народ и всё такое. Губер и Домысел, разумеется, оставить дело таким образом не могли. Падал авторитет что у второго, что у первого. Хоть присутствовали при баклане только люди Домысла, молва о том, что завтрашний торчок Бостон уделал торпеду Губера разбежалась по району очень быстро. Никто не знал, что я не обычный фастфудщик, поэтому охуевали все хором. Собирались вечерами на районовских скамейках, распечатывали пачку семян и давай вслух охуевать все вместе. Зато меня потом стороной по возможности все обходили, чему я был только рад, и перестали выёживаться в моём присутствии.
А Губер меня, естественно, подстерёг. Заряженный, с ножичком. Только я тоже был не с пустыми руками. И не с чистой кровью. Он мне, тварь, ножичек пихнул в район живота, но и я ему куда-то в его огромное пузо лезвие присунул. Убивать друг друга мы, конечно, не хотели, поэтому с дырами в животах и с ругательствами на устах мы расползлись по больничкам. Выпустив в том обмене металлом всё плохое, мы, остывшие и с зашитыми дырками, через пару неделю поговорили и разрулили всё достаточно мирно.
И вот восемь лет спустя, с похожими шрамами на теле и в душе, мы едем вместе ломать ёбла нехорошим людям и отбирать не у нас наворованное.
Глава 8. Корона — мама, вирус — папа. Часть 2
Мы беседовали вчетвером на отвлеченные темы, пока двигались к месту назначения. Мы обсудили внешний вид тёлочек с соседнего района и поржали над Доцыком, который в прошлую пятницу забрал домой отборный экспонат, на что он послал нас и аргументировал свой выбор размером груди девочки. Губер сквозь свой конский ржач предложил ему свою соседку, у которой сиськи отвисли до колен из-за большого числа десятков в графе «Возраст». Доцык в ответ пригрозил наведаться к его мамаше. Губер закипел и обещал разбить Доцыку ебучку прямо сейчас, но Домысел быстро их потушил.
Мы доехали до точки и припарковались на параллельных друг другу и перпендикулярных нужной нам улицах. Губер встал между другими пыльными тачками. Наш побитый внедорожник отлично сюда вписался, будто месяц здесь стоял. Домысел доложил, что и им удалось поставить тачку, чтобы не привлекать ничьего внимания. Им этого делать было необязательно — цель двигалась с нашей стороны. В принципе я был уверен, что едущие в грузовиках хрен заподозрят, что на них готовится нападение, но мы предпочитали предусматривать всё. Другого окна не будет.
Движение здесь было минимальное. Временами вывозили груз из доков или проезжал кто-то, несущийся по своим делам, но это происходило редко. Если нам повезёт, то за те несколько минут, в которые мы будем выбрасывать пассажиров грузовиков с их мест и связывать жопами друг к другу, по улицам не проедет никто.
Улочкой тот переулок, по которому грузовики будут срезать путь, можно было назвать с огромной натяжкой. Узкий, как мышление Губера, и короткий, как хуй Доцыка. И это хорошо. Грузовики не разовьют большую скорость, чтобы объехать все мусорные баки, стоящие в этом переулке, и не прошкрябать в процессе своими боками стены зданий.
Мы покинули свои тачки и быстро прошлись по округе, проведя разведку.
— Порядок, — кивнул Домысел. — Выглядит всё шоколадно.
Я согласился с ним.
— Номера тачек Карлуше скинули?
Домысел кивнул.
Карл — это австриец, за каким-то хуем очутившийся в нашей дыре. Ну на самом деле понятно за каким. За шуршащим, звенящим, здоровенным елдаком, которым он гребёт баблишко 25 на 8. Он оказывал нам услуги по хранению всякой попизженной утвари. А весь кайф был в том, что он, обладая какими-то там австрийскими декларациями, документами и прочей макулаторой, никогда не подвергался шмону. Ментам кто-то шепнул, что какой-то хер здесь берёт добро на передержку, да вот только ни черта они с ним сделать не могли. Один раз кто-то попытался. Ордер никакой выбить не смог и заявился на один из его складов под предлогом, как он назвал, «подозрения на совершающееся правонарушение». Пара звёзд с его погон слетела со сладким для Карлуши звоном. Остальные мусора предпочли с Карлом дружить и у австрийца прибавилось клиентов.
Так вот, про номера. Был у Карлуши какой-то пунктик по таблицам. Он вёл чёткие, подробные записи по всему, что брал на хранение. Вид, цвет, национальность трупа, количество карат, вес пачек с баблом, качество говядины и прочее. Вы уже поняли, что австриец был немного ёбнутый, но это ещё не всё. Тачки он брал только с номерами, начинающимися с цифры «9». Хрен его знает, почему именно девятка. Может, его девственности лишили в авто, где номер с неё начинался, а может, это количество его бывших жён. Факт в том, что все, кто везли Карлу тачки на передержку, запасались номерами, начинающимися на «9». Естественно, все они были левые, сделанные с разным уровнем распиздяйства. Наш мастер по номерам был хорош. Именно поэтому мужики долго ехали на встречу со мной. Ждали, пока наш мастер изготовит новые палёнки. Обычно мы всем этим добром запасались неспешно и заранее, чтобы всё спокойно подготовить и никуда не опоздать, но сегодняшняя срочность внесла коррективы.
«Вернитесь на пост! Вернитесь на пост! Вернитесь на пост!»
Системные сообщения продолжался всплывать передо мной, сколько бы я не отмахивался. Ладно, послушаюсь. Дурь меня всё-таки ещё не подводила.
— Ну всё, — сказал я. — Ждём их. По инфе от Грунь они подъедут через двадцать минут, но давайте на всякий разойдёмся по тачкам прямо сейчас. Мало ли как они ускорятся.
Мы разошлись по своим улицам и сели в свои внедорожники. Так-с, пора куснуть второй раз, а третью дозу всадить в тело прямо перед началом шоу.
Губер наблюдал, как я вытягиваю бургер, и заношу его над своей раскрытой пастью.
Пацаны привыкли, что я каждый раз перед делом употребляю фастфуд. В первые разы они орали, истерили, говоря, что не будут со мной обхаванным возиться, но перестали, когда убедились, что я под жирами и углеводами гораздо эффективнее себя голодного.
— Эт чё за ерунда? — поинтересовался Губер.
— Слёзы Клеопатры! — сообщил я, не моргнув глазом, название другого вида, который можно было приобрести во многих забегаловках.
Губер употреблял предельно редко, но мне не хотелось раскрывать ему ни название своего золотого зелья, ни своих серебряных торгашей. Не знаю почему. Такой вот я собственник.
— Советуешь? — спросил он.
— В принципе да. Приятные ощущения, но отхода довольно жёсткие. Целый день потом в минус, а если перед сном заточишь, то спокойно под себя сходишь, пока будешь в царстве Морфея.
Губер кивнул, переваривая информацию. Ковбойская шляпа на его голове была протёрта на полях. Он от безделья лениво дёрнул поводья. Лошадь под ним заржала.