Шпрота шла вдоль рядов с банками и свёртками, перебирая по ним пальцами и шевеля губами.
— Вот он, родимый. Цветок Дьявола! Наш зомбяк с ним знаком. Посыпал им мяско как-то по ошибке, угостил его братец мой недоразвитый. Всем селом потом ловили и в гробик спать укладывали.
Килый рукой залез куда-то вглубь полуразложившихся мозгов, пошурудил там и отыскал таки воспоминание. Он и мозги хихикнули, восстановив события.
Шпрота покрутила в руке баночку с лепестками красного растения внутри.
— И почему он Цветок Дьявола? — задал я вопрос.
— А вот потому что это подарок от самого уважаемого Сатаны. Крошишь лепестки, посыпаешь котлету, хаваешь. Идёшь крошить врагов, забивать их пачками, хавать их, если ты по такой теме, и идёшь дальше — либо к новым врагам, если не отпустило, либо за новым цветком, если да.
— И в чём с ним подвох, мамаша?
Шпрота покосилась на меня, сначала обиделась на обращение, а потом хмыкнула с уважением.
— Далеко пойдёшь, молодой да ранний! Подвох с ним очевидный. Отпускает долго, и ловить тебя надо будет всем селом. Бросаться будешь на каждого, как цепной пёс. Даже слюна изо рта течь будет. И гореть весь будешь, потеть, температура подскочит. Ну чисто сбежавший чёрт из табакерки!
— И что, ничем не фиксится?
— Ну по башке тебе бы если прям хорошо дадут, желательно так, чтобы и слона можно было вырубить, то, может, и получится прекратить действие.
— А как вы Килого тогда обезвредили?
— Да он зомбяк же, с ним проще. Но и то дохера людей понадобилось, кое-кто из которых вдобавок принял следующего товарища. Это Кракен.
Шпрота сняла с одной из банок крышку, и по кладовке разнёсся солёный запах водорослей.
— Тьфу, пля! — я закрыл свой чувствительный из-за расширенной реальности нос ладонью. — В чьей немытой вагине побывал этот Кракен? Я это в себя не засуну!
— Засунешь, как миленький, если режим Суприма захотел. Выносливость бьёт под Кракеном через край. Дыхание сможешь задерживать в пять раз дольше, чем обычно? Сейчас насколько сможешь? Минуту? Ну вот, а сможешь в пять. Не сможет твоё чудище из тебя дух выбить. А за запах не волнуйся. Я тебе его перемолю и с розовой водой смешаю, чисто вино будет с ноткой кальмара.
— И какой недостаток у этого парня? — подозрительно спросил я, пока разглядывал тёмно-зелёные слизкие плиточки невъебеной отвратительности. — Помимо запаха и отражения в зеркале, разумеется.
— Обсёр, — спокойно сказала Шпрота.
— Чего нахуй? Какой обсёр?
— Натуральный обсёр. Сфинктер расслабляется, и ты обсираешься жижей. По ноге прям течь будет. Зато выносливый — жуть! Не дышишь и поносишь. Одно другое дополняет! Вон зомбяк не даст соврать. Рядом с ним обсирались и на него обсирались, пока его ловили. Вонь стояла, какую не вдыхали со времён прошлого царя. Бурная ночка была.
Килый закивал щуплой, когда-то обосранной шеей.
Я представил, как обсираюсь на Губера и чуть не заржал. Ну а чё нет? Главное не обосраться из-за него. А на него — за милую душу.
Шпрота по очереди показывала мне следующие сорта специй. Любашу, дарующую силу и вызывающую неконтролируемые приступы смеха, сыпь и чесотку. Ылычу, превращающую тебя в ниндзя по движениям, но заставляющую тебя выбалтывать между делом все свои секреты. И ХоарСи, возносящего тебя до небес в переносном смысле, избавляя от ярости и заставляя любить всех, но при этом отнимающего у тебя ощущение гравитации в натуральном природном.
Ебануца. Ошеломляюще, то бишь. Нелёгкое это дело — новое топливо подыскивать. Всё заманчивое, но побочки своеобразные. Что лучше, что хуже? Обосраться, хохотать и чесаться, выбалтывать свои грешки, пытаться ухватиться за воздух во всеобъемлющей любви или разнести всю округу к чертям собачьим?
Ай похуй ваще. Тут даже можно не сравнивать. Что-то лучше в одном, но хуже в другом. По барабану. Будь, что будет. Попытаем счастья во всех смыслах. Я обратился к Шпроте:
— Мать, а ты мне их можешь все в одинаковое неотличимое друг от друга состояние перемолоть?
— Могу, — она прищурилась. — А тебе зачем?
— А чтобы выбрать наугад.
— А-а. Тебе в какое состояние-то? Порошком, жидкостью?
— А как быстро они вставляют?