— Нет, скажи, ты ее по-другому любишь? По-настоящему, как мужчина? Ты страдаешь из-за нее?
Хати задумался на некоторое время.
— Ну, пришлось поволноваться, она же выгнала меня и сказала, что видеть не хочет… — Хати вздохнул, и у Кати слезы набежали на глаза от обиды.
— А со мной тогда зачем все это? Просто под руку подвернулась, да?
Катя закрыла лицо руками, уже не в силах сдерживать слезы. Хати на миг остолбенел, а потом лодка сильно качнулась от того, как быстро он кинулся к девушке.
— Катюш, ты чего, а? Маша-то тут при чем? Мы же с тобой вместе… Катя! Я люблю тебя, больше жизни люблю… ты же моя Луна, я вечность тебя ждал, только о тебе и думал, мечтал о тебе, представлял перед сном, как встречу тебя у озера. Меня Лиза научила, что надо представлять нашу встречу и она непременно сбудется. И это, правда, случилось, я даже не понял сразу, а потом… луна, разговоры про волков, наша ночь и утром твой кораблик. Это же все сошлось, все приметы. Ты моя судьба!
— А… а, М-маша тогда кто? — всхлипывая пробормотала девушка.
— Маша… друг, да не знаю я, что еще про Машу сказать, ну, поцеловал я ее разочек втихаря, самому теперь стыдно. Хочешь, я Броку признаюсь, он меня здорово поколотит, я даже сопротивляться не буду, хочешь — скажу? Вот прямо сейчас приедем и пойду к нему. Попрошу только, чтоб по лицу не бил… и ниже пояса тоже, а то как я тебя потом любить-то буду, зачем я тебе потом, с отбитым-то хозяйством?
Катя не выдержала и смущенно рассмеялась сквозь слезы.
— Ну, как ты говоришь все это прямо!
— А чего кривить-то душой, что думаю, то и говорю. Катюша, ты же мне веришь?
Катя кивнула, стирая соленые дорожки со щек. Следующие несколько минут мужчина и женщина горячо целовались в лодке, и Хати уже представил, как они будут сейчас ласкать друг друга, покачиваясь на воде, но с берега все это действие было бы видно как на ладони. Кате могло не понравиться… Катя скромная и немного застенчивая… иногда. Хати уже это понял, а значит, нужно поскорее причалить и отвести девушку к ее жилищу. Возможно, там им удастся побыть наедине. А еще бы неплохо, и в самом деле, пообщаться с Броком. Катя сообщила, что он приходил утром, пора нанести ответный визит и уже выяснить, наконец, отношения с семейством Русановых. К тому же Волк откровенно соскучился по их ребятишкам…
Брок отложил рубанок и пару минут любовался на гладко оструганное бревно. Вот уже неделю они с Брисом строили баню неподалеку от берега. Бревна им привезли еще в начале мая, и теперь благодаря стараниям двух мужчин сруб был уже почти готов. Брок и сам не понимал, откуда в нем проявилась эта строительная сноровка, умение добротно прилаживать к дереву рабочие инструменты, которыми снабдил его Коротков.
— Золотые у тебя руки, парень, — хвалил Белоногов, тоже участвуя в работе, когда бывал свободен.
Сейчас Брок отодвинул ногой горку золотистых стружек, чей запах привычно радовал сердце, вызывая какие-то смутные воспоминания из самых сокровенных глубин памяти. И вдруг внимание Брока привлекла пара молодых людей, что направлялись в его сторону со стороны берега. Мужчина, похоже, тащил женщину за руку, а женщина вроде бы упиралась и совершенно не желала двигаться вперед. Брок нахмурился, узнав Волка и Катю.
— Не пойду, пусти, не хочу я сейчас, — чуть ли не хныкала девушка, тщетно пытаясь освободить свою ручку из лапищи Хати.
— Нет, я тебе докажу…
— А, ну-ка оставь ее живо, сейчас же отпусти, кому говорю… слышишь, голову оторву! — рявкнул Брок, приближаясь.
Волк нехотя выпустил ладошку Кати и остановился, сосредоточенно глядя на разъяренного Медведя. Но Брок и не думал начинать с ним какой-то разговор, все его внимание почему-то переместилось на раскрасневшуюся девушку.
— Катюша, миленькая ты моя, как же я соскучился-то по тебе, солнышко мое ненаглядное!
На мгновение Хати застыл, поведение Брока явно выходило за рамки обычного. Но дальше случилось что-то и вовсе невероятное, Медведь вдруг шагнул вперед, подхватил Катю за талию, приподнял над землей и смачно поцеловал в сомкнутые губы. А потом бережно поставил на место, ласково заглядывая в ее растерянные глаза. Тут Хати окончательно рассвирепел и с рычанием бросился вперед. Отталкивая девушку одной рукой, он тут же ударил кулаком левой в лицо Брока. Мужчина слегка покачнулся, но устоял на ногах, схватившись за челюсть.
— Ах, ты щенок паршивый! Ну, держись!
Хати вообще-то повезло. Он каким-то чудом увернулся и удар Медведя пришелся по скуле вскользь, однако этого хватило, чтобы парень полетел на траву носом вниз. Брок двинулся было к нему, но неожиданно перед ним выросла разгневанная Катерина. Глазищи ее сверкали, ладошки сжались в кулачки.
— Не смей его бить, не смей… Дуррак!
Пожалуй, это было единственное допустимое ругательство в арсенале интеллигентной Кати. И, вряд ли ей вообще доводилось его применять, разве что только в детстве, когда мальчишки в первом классе дергали ее за длинные косы и дразнили каким-то непонятным «пермяком». Хати быстро поднялся и попытался отодвинуть девушку, стоящую перед собой, похоже, он всерьез желал продолжить драку. Но Брок отступил назад и уже почти спокойно сказал, обращаясь к Волку:
— Ну, что, не понравилось тебе оказаться в моей шкуре? А? Понял теперь, каково это, когда кто-то пытается облизывать то, что принадлежит тебе, а тебе не позволяют даже оторвать язык этому кому-то. Что, дошло наконец?
Хати опустил голову, продолжая обнимать дрожащую Катю, которая вдруг прильнула к нему всем телом, обхватила за шею, кажется, собираясь плакать.
— Ну, теперь мы с тобой вроде бы как в расчете, да? — продолжал Брок, потирая лицо, видимо, Хати все же здорово к нему приложился.
— А, заступница у тебя — молодец! Горячая девчонка… Ты уж меня извини, Катюша, что так вышло, я же не со зла… пошутить хотел…
— А папочка-то у нас, оказывается — шутник! Я вот тебя сейчас покажу горячую девчонку, такую девчонку тебе покажу, закачаешься!