Теперь она откромсала большой кусок и, наколов на вилку, покусывала его, как мороженое на палочке.
— Есть можно, — сказал Искин.
— А знаете, чего не хватает?
— Соли?
— Нет. Варенья! Вишневого или малинового. Чтобы можно было полить. Тогда вообще чума. У нас был маленький садик, давно, лет десять назад. Когда еще не было… Ну, когда Фольдланд не хотел быть Фольдландом на полмира…
Искин отставил тарелку.
— Так где ты подцепила юнитов?
Он постарался выглядеть строгим. Девчонка улыбнулась.
— Вам не идет.
— Что мне не идет? — растерялся Искин.
— Такое вот выражение лица.
Стеф, изображая его, втянула щеки, сжала губы и попыталась насупиться. Вышло смешно. Молодым все удается лучше.
В том числе, обезьяничать.
— Так где? — спросил Искин.
— Честно говоря, я не знаю, — призналась девчонка, теряя веселость. — Они долго были во мне?
— Я могу назвать предположительный срок, но это нам не поможет, лишь скажет о том, когда юниты получили команду на активацию. В инактивированом, латентном состоянии они могут жить в теле носителя до пяти лет, правда, это же сокращает срок их службы.
Искин встал и заходил по комнате. От того, что помещение было крохотным, пришлось наматывать круги вокруг стола, рискуя на повороте удариться о задник кровати.
— Хорошо, — сказал он, — пойдем от противного. В среднем на две стадии уходит три месяца. Это если не было ограничивающих развитие колонии факторов.
— Это каких?
— Магнитонное облучение, истощенное состояние носителя, особенности нервной системы или особенности и ошибки прошивки.
Стеф кивнула.
— У меня, наверное, было истощенное состояние.
— Так, — Искин пошел в другую сторону, — тогда уточняющий вопрос: когда ты покинула Фольдланд?
— Когда сбежала или когда очутилась здесь?
Искин остановился.
— Ты не через Скабин пришла, — поразила его догадка.
— Ага.
— А откуда?
— Это южнее. Я не знаю места.
— Проходила одна?