— Но это — поведение, несвойственное благородному сословию, — возразил де Меннвилль.
— Вспомните, что майор Вашингтон поклялся своей честью никогда не воевать с Францией. И нарушил это обещание, как только у него возникла такая возможность. Вести себя по-рыцарски стоит только, если другая сторона также придерживается подобных стандартов.
Де Меннвилль задумался и понял, что русский майор, увы, прав. Но вслух он озвучил ещё один вопрос, который уже несколько дней не давал ему покоя:
— Майор, а что вы хотите для себя лично? Для себя и для ваших людей. Могу предложить вам и вашим людям дворянство, если вы согласитесь принять французское подданство.
Улыбка русского майора стала ещё шире.
— Спасибо, мсьё маркиз! Но все мои люди уже дворяне, согласно русской Табели о Рангах[116]. Кроме того, знаете ли, родину не выбирают.
— Тогда как я вас смогу наградить?
— Мы хотели бы отправиться в Квебек, вместе с нашими индейцами.
— Вашими индейцами?
— Они теперь такие же наши, как и мои люди. То же и про наших англичан. И нашего немца.
Когда Робинсон переводил эти слова, его лицо разгладилось — он понял, что его не бросят.
— Тогда я готов обеспечить вам питание — для вас на офицерском уровне, для индейцев — по нормам для солдат. И, кроме того, я могу предоставить вам жильё в Квебеке. Если хотите, можете остаться там жить.
— Спасибо, но рано или поздно нам бы хотелось вернуться на Родину, в Россию.
— Вместе с индейцами?
— Если они этого захотят.
— Тогда давайте сделаем так. Послезавтра мы уходим в Квебек. Если вы согласитесь нас сопровождать, я буду очень рад.
— Мы сами собирались вам это предложить. Тем более, что не исключено нападение англичан на ваш конвой — насколько нам известно, там действуют отряды массачусетской, нью-йоркской, и нью-гемпширской милиций. А особенно последние — достойный противник.
— Хорошо. Но, майор, не забудьте — я всё ещё ваш должник. А я не люблю оставаться в долгу. Так что давайте вернёмся к этому разговору в Квебеке.
Подмосковье, 2015 год.
Старший лейтенант Виталий Цветков, позывной «Корсар».
Виталий одернул парадную тужурку и постучал в дверь канцелярии. Услышав, как голос из-за двери произнёс «входите», он рывком распахнул дверь.
— Прошу добро.
— Добро на вход, — протянул человек, сидящий в кресле, внимательно глядя на Виталия.
Стол. За ним человек. Справа шкаф, на дверце висит парадная тужурка. Виталий оценивающе глянул на неё. Слева висели поплавок[117], «мастер спорта России», «За дальний поход», «Инструктор-парашютист», и знак об окончании водолазного класса. Справа — свежий орден Мужества, медали «За отвагу», Суворова, Жукова, «За боевые отличия», и ещё полдюжины ведомственных. Иконостас впечатлял.
Честно говоря, внешне человек впечатления не создавал. Среднего роста, с короткой чёрной бородой. Плотное телосложение, покатые плечи. Из-под камуфляжа виднелась военно-морская тельняшка. Чёрные глаза… взгляд… взгляд был тяжёлый. Когда он посмотрел на Виталика, тому стало неуютно.
— Старший лейтенант Цветков. Остров Русский. Представляюсь по случаю прибытия к новому месту службы.
Человек встал и протянул ему растопыренную пятерню. Виталик «дал краба»[118], отметив интересную особенность, человек второй рукой легко хлопнул по тыльной стороне его кисти. Так здороваются на Востоке, так жмут руки борцы перед началом схватки.
— Присаживайся.
Человек показал на стул перед собой.
— Где служил?
[116] Табель о Рангах 1722 года давала потомственное дворянство с самого первого офицерского чина — прапорщика; в 1856 правила ужесточили — личное дворянство давали с двенадцатого класса, или со звания поручика, а потомственное — лишь с четвёртого, т. е. полковника.
[117] Поплавок — знак об окончании высшего учебного заведения.
[118] Дать краба — способ приветствия, принятый на флоте, один из главных военно-морских шовинизмов.