— К сожалению, нет. У нас вообще мало кто знает этот язык, — ответил тот.
Узнав об этом, Хас сказал:
— Тогда, Томми, придется вам идти с нами. — И дал знак троим своим людям следовать за ним.
Мы прошли через деревянные ворота обитые стальными полосами во внутренний двор цитадели. Там царила суета — солдаты сновали туда и сюда, перетаскивая какие-то мешки и бочонки. Офицеры же отдавали им приказы.
Нас провели в здание, окна которых были закрыты щитами с узкими щелями для стрельбы из мушкетов. Сержант постучал в дверь одной из комнат, и, получив разрешение, ввел нас в небольшую комнату, где из мебели находились лишь стол и несколько стульев. Наши конвоиры указали нам на стулья — мол, садитесь и ждите, а сами стались стоять. Через несколько минут в комнату вошли двое. Судя по одежде, это были старшие офицеры.
— Господа, меня зовут Жак Лагардер де Сен-Пьер, — представился один из них, а потом, указав рукой на своего спутника, добавил, — а это командующий гарнизоном форта, генерал Клод-Пьер Пекоди де Контркёр, и его заместитель, капитан Даниэль Лиэнар де Божё. Именно он убедил меня выслушать вас. И, наконец, капитан Жан-Даниэль Дюма. Лейтенанта Дюпюи и его людей вы уже знаете, — Лагардер небрежно мазнул ладонью куда-то себе за спину, где в полутьме коридора стояло несколько военных.
Я, в свою очередь, представился сам и представил русских:
— Майор Хасханов и его офицеры. Они служат в русской армии.
— Томас Робинсон, — губернатор подозрительно покосился на меня. — Вы случайно не родственник мсье Робинсона, спикера Палаты бюргеров Виргинии?
Меня так подмывало сказать, что фамилия моя весьма распространенная среди жителей колонии, но я лишь ответил Лагардеру:
— Вы угадали. Но я никак не связан ни с Виргинией, ни с какой-либо другой английской колонией. Здесь же я нахожусь в качестве переводчика.
— Тогда переведите майору… Каскану… Ну, в общем, старшему русскому, что времени у нас очень мало. Может ли он объяснить мне, как он и его люди сюда попали, и что им здесь нужно?
Я перевел, и Хас лишь улыбнулся своей волчьей улыбкой.
— Мсье губернатор, должен сразу сказать вам, что мы сюда попали случайно, и не претендуем ни на пядь здешних земель. Но я пришел не с просьбой, а с информацией. И с предложением. Информация у меня такая — английский генерал Брэддок движется к Дюкеню и будет здесь, наверное, дней через десять-двенадцать.
— Это мне уже известно, — высокомерно ответил Лагардер. — Может быть у русских есть еще что-то, что может нас заинтересовать?
— У генерала Бэддока около трёх тысяч человек, а задерживается он потому, что его люди строят дорогу в Дюкень для переброски солдат и припасов, — произнес Хас.
Выражение лица губернатора не изменилось, но тут вмешался де Божё:
— Откуда вы знаете о численности англичан, и о дороге, которую они строят?
— У меня есть люди, которые видели все своими глазами. Более того, две роты милиции, виргинская и мэрилендская, напали на индейскую деревню Аткваначуке при содействии взвода скаутов нью-йоркской милиции и под общим командованием майора Джорджа Вашингтона.
— Вашингтон, — сказал Пекоди, — да, конечно. Мы его отпустили в обмен на клятву более не воевать против Франции.
— Клятву эту он уже не нарушит, — сказал Хас и дал знак Леониду, который достал из сумки свёрнутые в рулон знамена подразделений колониальной милиции и треугольную шляпу несостоявшегося клятвопреступника. На лице Божё я увидел изумление. А Хас тем временем продолжил:
— Мы хотели бы предложить вам свою помощь в грядущей битве с англичанами.
— Вы? Помощь? — на лице Лагардера удивление было смешено с презрением. — Я не знаю, откуда вы взяли эти знамена. И я не могу поверить вам, что вы смогли разбить две роты англичан. Ведь вас, по словам лейтенанта Дюпюи, чуть больше дюжины, плюс трое или четверо англичан, и горстка индейцев. Я не знаю, что вам здесь нужно, но ваша история с победой над колониальной милицией смахивает на сказку.
— Мсье губернатор, — Пекоди попытался успокоить Лагардера. — Могу заверить вас, что такие знамена можно добыть только в бою. Я склонен поверить мсье майору. Вот только как они смогут нам помочь? Ведь нас в десятки раз больше, а выучка наших солдат выше всяких похвал.
— Надеюсь, что сможем, мсье генерал, — спокойно ответил Хас. Но я заметил, что русский командир с большим трудом сдерживает себя. Действительно, наглость и глупость французов просто поражала — как можно было отказываться от помощи лучших в мире солдат — а именно таковыми я с недавнего времени считал людей майора. — Видите ли, не обязательно действовать общепринятыми методами ведения войны…
30 июня 1755 года. Форт Дюкень.
Капитан 3 ранга Хассим Хасханов, позывной «Самум».
Переговоры явно зашли в тупик. Мсье Жак Лагардер де Сент-Пьер категорически отказывался адекватно воспринимать реальность. Генерал Пекоди де Контркёр поверил своим собеседникам, но не был склонен к экспериментам в военном деле. Хорошо еще, что при сем присутствовал де Божё, который был известен тем, что взял на вооружение элементы индейской тактики ведения боя. Но и он не хотел что-либо менять в плане стратегической обороны, опиравшемся на чисто европейскую линейную тактику. Все попытки убедить этих разряженных как павлин французов ни к чему не приводили.
Переминавшийся с ноги на ногу Леха Каширин, которому не хватило стула, молчал в тряпочку, но его взгляд красноречиво говорил о том, что они просто зря теряют время. Ну никак не получалось убедить их, что группа в шестнадцать человек способна доставить большие проблемы четырем тысячам обученных и хорошо вооруженных солдат.
Хас замолчал и задумался, а когда Лагардер красноречиво посмотрел на извлеченные из кармана камзола большие позолоченные часы — дескать, господа, пора заканчивать этот бесполезный разговор — ему неожиданно вспомнился один старый затрепанный фильм, ремейк отличного советского кино, который российские кинематографисты, как обычно, умудрились опошлить и свести к абсурду. Но была в нем одна сцена…