— Королева Елисавета послала туда четыре военных корабля. Но когда мы пришли к Бермудам, мы попали в шторм, потопивший два из них. Два других еле-еле смогли попасть внутрь Бермудского архипелага. Если б не русские, которые там незаконно хозяйничали, мы бы, наверное, разбились о рифы. Но они прислали лоцмана, который провёл нас в гавань поселения. Не помню уже, как они его именовали, но теперь оно именуется Сент-Джордж. Там нам помогли починить наши корабли, и тогда мы вышли в гавань и расстреляли их крепость и их единственный корабль из пушек. Корабль сейчас на дне гавани, крепость взорвалась при попадании туда нескольких ядер, у нас погибло двадцать человек — от двух ядер из крепости.
— Вы лично в этом участвовали?
— Да, я был лейтенантом на корабле "Лайон", который наряду с "Уайт Бэр" участвовал в Бермудской операции.
— А что с русскими?
— В живых оставалось одиннадцать человек, и уже не помню сколько баб и их детёнышей. Командир эскадры, адмирал Джон Пикеринг, приказал их всех повесить. Весёлое было зрелище! Как они плясали на верёвке! А с бабами мы сначала повеселились, а потом заставили их пройти по досочке. Детёнышей же просто в море побросали.
Я почувствовал, что всё во мне закипает, и мне с огромным трудом удалось спросить ровным голосом:
— И сколько русских вы нашли мёртвыми?
— Сколько было на корабле, не знаю, но мало — неполная команда. А в крепости тридцать два человека.
— И никто не спасся?
— Кому-то, наверное, удалось спрятаться в пещерах на главном острове — раза три туда ходили наши команды, но где-то далеко были слышны выстрелы, и больше своих мы не видели. А когда мы туда послали целую роту, они никого не нашли, но несколько солдат и лейтенант Дилберт пропали без вести.
— Значит, кто-то ещё жив…
— Вряд ли. Думаю, все русские поумирали от голода и холода. Есть же нечего. Хотя… — и он задумался. — На островах много диких свиней — раньше там пытались селиться испанцы и португальцы, сами они не выдержали тамошней жизни, а вот свиньи остались. А вода есть в пещерах — там подземные ручьи и даже озёра. Но, пока я там был, больше на Главный остров никто не ходил.
— А что дальше было в Сент-Джордже?
— Адмирал Пикеринг произвёл меня в капитаны — ведь капитан "Лайона", Томас Уотерфорд, погиб при штурме русской крепости. А затем нам было приказано вернуться в Саутгемптон, с адмиралом на борту.
— А кто остался главным на Бермудах?
— Губернатором, как я потом узнал, Её величество назначила сына адмирала, сэра Томаса Пикеринга.
— А Томас участвовал в этой операции?
— Да, он тоже был лейтенантом на "Лайоне". Он и был председателем трибунала, на котором русских приговорили к повешению.
Ну что ж, подумал я, оба Пикеринга не жильцы на этом свете.
— Понятно. А почему ты больше не на "Лайоне"?
— Когда мы вернулись в Саутгемптон, корабль отдали другому капитану, а меня уволили. У меня оставались деньги — я был в команде Дрейка, когда он захватил и сжёг Картахену. На них я построил "Золотого Кабана", в честь моей любимой таверны, и летом прошлого года мы ушли в плаванье. Хотели зайти на Святую Елену для пополнения запасов воды, но там уже чья-то колония, побоялись, вместо этого направились на Тристан-да-Кунью и далее к мысу Горн и к берегам Южной Америки. Нам ещё в Англии рассказали, что к берегам Новой Испании соваться не нужно, здесь русские патрули, зато из Перу в Санта-Лусию ходят галеоны. И нам повезло — в июне мы захватили галеон с грузом серебра и золота, но сами при этом понесли значительные повреждения, и нам пришлось искать лёжку.
— Где именно?
— Есть на Тихом океане испанский порт Буэнавентура. Точнее, был — как нам рассказали пленные испанцы, его восемь лет назад уничтожили индейцы. А недалеко от того места, где он находился, есть остров, который испанцы именуют Горгона — говорят, потому, что там множество змей. Там хорошая гавань, есть свежая вода, густой лес, и водятся звери, похожие на небольших свинок, так что есть и свежее мясо. Вот только про змей испанцы не врут — я потерял полдюжины матросов и лейтенанта Джеймисона от змеиных укусов. Так что, когда мы наконец-то смогли поднять паруса, мы оставили это змеиное гнездо без сожаления. Хотели уже возвращаться домой, на Бермуды, но по дороге увидели другой галеон и пошли за ним, нагнав его милях в ста к югу отсюда. Он сразу спустил флаг, увидев нас — подумали, наверное, что мы им сохраним жизнь. Но нам было незачем, чтобы про наше присутствие здесь знали. Так что, как и команда первого галеона, они очутились в желудках у акул.
Но мы не были готовы к урагану. Он пришёл не с Тихого океана, а из Карибского моря, пройдя по суше. Мы смогли спасти корабль, обрубив все три мачты, но ветер принёс нас сюда. И только мы смогли установить одну мачту, как ваши корабли нас захватили… Прошу вас, не убивайте меня! Я вам всё рассказал, а у меня в Англии жена и двое детей… вы же не сделаете их сиротами?
И он бухнулся на колени. Да, подумал я, где тот развалившийся на стуле наглец в начале допроса? Вася же приказал:
— Нарисуешь карту Бермуд, причём укажешь, где ваши посёлки и укрепления, а где в пещерах были слышны выстрелы. Ну и также карту твоего этого острова со змеями. И опишешь ваше плавание во всех подробностях.
— У меня в каюте есть судовой журнал, в нём всё есть. Там же вы найдёте и карты этих островов — их составил мой штурман, Томас Джеффрис. Хороший штурман, но к бою непригоден — отказывается убивать, как он выразился, мирных людей после битвы. Так что после возвращения на Бермуды я собираюсь — собирался — выгнать его взашей, нашёл бы там другого.
— И много у вас было таких?
— Ещё наш рулевой, Джеймс Адамсон, и корабел, Стивен Данн. Его я взял, потому как он племянник человека, с которым я когда-то служил у Дрейка. Корабел он оказался очень хороший, именно он сделал "Кабана" таким быстрым, поэтому я его и взял с собой — а вдруг его придётся чинить. В боях он не участвует, мы его запираем в каюту для пленных, благо пленных у нас нет. Зато после боя с "Сан-Антонио" всё нам починил, как миленький. А Адамсон стоял при каждой битве у руля, он моряк опытный, но от него я тоже отделаюсь. Отделался бы. Слишком он мягкотелый, и пытался уговорить меня не убивать хотя бы пассажирок галеона.
Так, подумал я, вот и хорошо. Кроме тебя, все, кто выжил, не преступники. А с тобой мы разберёмся.