Аппарат, показывающий все жизненные показатели Вики, неожиданно начал пищать, и врач тут же подскочил к больной.
Ресницы девушки слегка задрожали, а в следующую секунду она медленно открыла глаза. Взгляд был расфокусированным, но это пройдет.
Слегка улыбнувшись, Борис почувствовал, как словно камень упал с души. Жива. Очнулась. Теперь она точно выживет и поборется за свою жизнь.
Спустя полчаса мужчина вышел из палаты реанимации, направляясь к себе в кабинет и по пути набирая номер друга.
— Да, — послышался уставший голос Алексея.
— Леш, это Боря, — слегка улыбнулся он. — У меня отличные новости. Вика пришла в себя. Если за сегодняшние сутки её состояние никак не изменится, завтра я разрешу ненадолго навестить её.
Алексей молча слушал своего друга, не веря своему счастью. Его Вика… Его любимая дочь наконец пришла в себя. И теперь с ней точно все будет хорошо. С ней и с ее дочерью. Теперь он был в этом точно уверен.
Глава 28
Вика.
Две недели спустя.
С каждым днём я радовала лечащего врача улучшением своего состояния. Спустя неделю после операции меня перевели в обычную палату и разрешили папе меня навещать.
Как бы я не пыталась уговорить врача показать мне мою дочь, мне вставать разрешали только, чтобы привести себя в порядок и пройтись по палате.
Я боялась, что что-то с дочкой, но врач и папа успокаивали меня, говоря, что она просто слабенькая.
Сегодня у меня были папа и Таня, которая радовалась, что я пришла в себя, наверное, больше, чем все остальные. Мы очень долго разговаривали, обсуждая, что произошло. Мне пришлось рассказать отцу, что в тот день, когда родилась Верочка, приходил Роман, что угрожал ножом. Папа молча выслушал, а затем сославшись на дела по работе оставил меня с Таней.
Я просила папу не трогать их, но понимала, что это просто бесполезно. Я знала, что он будет разбираться, только вот каким образом меня волновало больше всего.
Таня ушла ближе к вечеру, вдоволь наговорившись со мной. Подруга говорила, что, когда меня выпишут, мы все вместе уедем ненадолго, отвлечься и отдохнуть от всей этой истории. Я была согласна с ней, но прекрасно понимала, что никуда не поеду с маленьким ребенком.
Был поздний вечер, когда я, перебаривая боль, встала с кровати и, держась за стену, медленно направилась в детское отделение. Мне хотелось увидеть дочь. Я не успокоюсь, пока не увижу, что с моей девочкой все хорошо.
Мне повезло, что в детском отделении дежурила добрая медсестра, которая лично подвела меня к моему ребенку.
Когда я увидела Верочку, я не смогла сдержать просящиеся наружу слезы. Она лежала в кювезе, словно маленький котенок.
— Доченька… — прошептала я, осторожно взяв её за ручку. — Маленькая моя… Солнышко моё, мама с тобой. Слышишь? Теперь нас ничто не разлучит.
Медсестра стояла в нескольких шагах от нас, с улыбкой смотря на развернувшуюся картину, а я не могла оторваться от моей малышки.
Верочка выглядела такой беззащитной… Хотелось прижать её к себе, согреть всем теплом, что только осталось у меня.
Мне даже страшно представить, что было бы, если бы я умерла. Как бы Вера была без меня? Страшно подумать.
Слезы снова навернулись на глаза. Заметив это, медсестра подошла ко мне и, погладив по спине, слегка улыбнулась.
— Иди отдыхай, милая… — понимающе проговорила она. — С завтрашнего дня тебе будут приносить малышку на кормление. Тебе нужно набраться сил.
Не став спорить, я так же, как и добиралась сюда, вернулась в палату, в которой меня ждал сюрприз.
Стоило мне войти в палату, я увидела сидящего на стуле Матвея. Меня накрыло шоком. Я смотрела на него, не веря собственным глазам. Неужели он решил меня выслушать? Неужели решил разобраться с этой историей?
— Здравствуй, Вика, — заметив меня, негромко проговорил он.
— Здравствуй, — придерживаясь за стену, я двинулась к кровати.
Боль в груди и внизу живота после кесарева всё ещё давали о себе знать.