ГЛАВА 13. ЗНАКОМСТВО С МОРСКИМИ ВЕДЬМАМИ
Олия держала на руках тело отомстившей морской ведьмы. Волосы Слаты почернели, потяжелели, потускли. Отказ отреченного от моря архея полностью изменил ее, и переродиться она не сможет. Хотя бы похоронить по заветам Хен, может, богиня простит. Олия бы точно простила.
А королю все же пришлось выпить из отравленного источника. Олия знала, что ведьма, отреченная от моря, теряет и свой архей, но не сразу. Расставание с ним причиняет страшные мучения. Знала она, что уже к утру короля не станет — архей, подчинившийся и принявший кровь короля, неполноценен, он бракован, полустерт, страшно болен. Эта страшная боль перешла к нему в полной мере. Поделом ему.
Если король будет использовать силу моря, то архея не хватит и на день — он уйдет, а с ним уйдет и жизнь горного властителя. А он будет ее использовать, ни о чем не подозревая.
Олия была полностью права.
Ночью король, счастливо потягиваясь после любовных утех, перевернул горлышком вниз бутылку вина. Багряные ароматные капли вопреки законам физики взвились вверх, рассыпались, как крошечные рубины, сияя в отблесках свечей. Красиво…
Только какой-то странный холодок поселился в груди. Выпитое вино не согрело, наоборот, стало еще холоднее. Знакомое ощущение горящих вен заставило короля замереть в ужасе. Он сидел в полумраке своих покоев, не решаясь посмотреть на зудящие вены. Минуты текли, а жар в крови становился все сильнее. Один из королевских археев вырвался из запястья, истаял в воздухе, заставив короля содрогнуться от боли. Потом второй, третий, пятый… Археи непрерывно взвивались огненными искрами, красными всполохами.
Холод в груди становился нестерпимым. Жар в венах давно отбросил короля на пол — он, подогнув колени, молча плакал, не в силах даже закричать, позвать на помощь.
А перед глазами вставали все его деяния, все его поступки. И на весах не было ничего, что могло бы их переломить, ничего, что заставило бы хоть один архей остаться и разделить смерть короля, даруя облегчение.
Мертвые по его вине люди, сказанные со злобой слова, бесконечные унижения тех, кто был рядом с ним все эти годы. Даже в старости король не изменил себе — сиделкам крепко доставалось, и мало кто соглашался по своему желанию прислуживать невыносимому старику с неограниченной властью. Все добрые поступки короля можно было бы написать на страничке, тогда как злым отвелось бы несколько томов.
Удивительно, что народ к королю относился с пониманием — потомок Акатоша, бога разрушения, что ж тут поделать…
А вот сам король в эти тихие ночные минуты раскаивался за все. За пытки, за смерти: за девчонку, которая не согласилась стать его фавориткой на одну ночь и оказалась казненной; за процветающий теневой квартал, где творились страшные вещи; за тысячи старых мастеров, горняков и рудокопов, которые были вынуждены умирать в нищете, так как король, ранее обещавший им пожизненное содержание, изменил свое решение, просто оказавшись в дурном настроении… За, за, за… Таких «за» набралось немало.
Король плакал, вцепившись почерневшими уже пальцами в ворс ковра. Несколько часов его раздирали жар в крови и холод в груди. Пока, наконец, ледяная вспышка не взорвалась где-то в сердце и не отправила туда, где ему, быть может, было бы даровано искупление и прощение.
Горное королевство оказалось без короля.
***
Олия шла к кораблю. Она не боялась, что их попытаются задержать. Пусть попробуют. Горная река, конечно, не море, но стихия-то одна. А она, как дочь Каспады, могла в случае необходимости постоять за себя и за сестер.
Но никто их не задерживал. Только люди, которым случилось оказаться в этот момент на их пути, застывали, разевая рты — мало кому доводилось видеть морских ведьм вживую.
Морские ведьмы добрались до корабля, в котором их уже ждали. Пора плыть домой.
Якорь сам собой поднялся над рекой, водяная плеть выбросила его на палубу. Изумленные матросики наблюдали, как корабль, ловко разворачиваясь в тесной гавани без помощи шлюпок с гребцами, уверенно вступил в реку.
Через несколько минут течение, повернувшееся вспять, понесло корабль морских ведьм к морю, ловко минуя многочисленные пороги и извилистые повороты.
Олия, закончив шептаться со стихией, опустилась на колени перед телами матери и дочери. Пусть они и не встретятся больше никогда, но девочка переродится. Может, и для матери, рискнувшей всей своей сутью ради любимого ребенка, найдется толика божественного прощения.
Сложив ладони в прощальном жесте, Олия шептала слова-поминовения, подготавливая тела к погребению, когда ощутила на корабле присутствие чего-то…чужого. Любимые ею ароматы моря, соли и сладковатых розовых водорослей перебил запах паленой плоти.
Так пахло от старого короля. На приеме Олию передергивало от отвращения, хотелось кричать, умолять открыть все окна, лишь бы не ощущать этот мерзкий запах — и вот опять он тут. Слабее, значительно слабее, но все же…
Олия поднялась с колен. Обратилась к своей сестре, старой хенинке.
— Грата, на корабле чужие.
Грату, старую морскую ведьму, которая уже пару веков ждала перерождения, дважды просить не пришлось.
Уже через несколько минут перед Олией стоял мужчина самого разбойничьего вида и девушка, которая пахла жженой плотью. Если мужчина вопросов не вызывал и был явно оборотнем, так как в нем ведьма не видела архея, то девчонка была крайне занятной.
Светлые волосы, но не белые, как у хенинок, голубые глаза, но не морская бирюза, светлая кожа и… королевский архей с печатью власти, который ярко горел в ее крови. Архей врага, архей убийц.
Олия молча смотрела на них, и под ее взглядом замялся оборотень, стараясь стать как можно незаметнее, а вот девчонка спокойно выдержала взгляд дочери Каспады, подняла выше голову, несмотря на то, что ее руки, как и руки оборотня, были накрепко связаны водными жгутами.
Глаза дочери Каспады потемнели, в бирюзу прокралась серая сталь. Как она смеет! Злость захлестнула ее, затянула, как в водоворот.