— Только попробуй, и я сам тебя пристрелю, — Кит машинально проверил наличие пистолета в кобуре.
— А я помогу тело спрятать, — подхватил Аркадий Соломонович. — Петр Михайлович, на шухере постоите?
— А? Не. Я тоже спеть могу, я раньше в художественной самодеятельности солировал, — Михалыч театрально откашлялся, словно сию минуту собрался выдать руладу, глубоко вдохнул…
— Через сто метров поворот направо.
— Прямо на горло наступила, — под общий хохот пожаловался он. — Чурка ты бездушная. Я что, по-твоему, такими же кругами назад поеду? Тут же напрямки надо! Ну и что, что дорога не широкая? Ночью, можно подумать, там самые пробки собираются.
— Что-то, Никита Романович, не видно радости от поимки преступника, — понизив голос, заметил Аркадий Соломонович. — Неужели, сомневаетесь?
— А вы — нет? — буркнул Кит.
— Ну, мое дело маленькое. Есть труп — будет вскрытие, нет трупа…
— Будет вскрытие пальца, — закончил Кит. — А там, глядишь, и труп подтянется. Чтоб его, тварь, — не сдержался он. Слова медика всколыхнули глухую ненависть к убийце. Но заодно и сил слегка добавилось. — Тем временем у задержанного такая репутация сложится, что ему красного петуха во двор запустят, без суда и обыска.
— Не пустят, — уверенно влез стажер не в свое дело. — Я у понятых подписку о неразглашении взял, а Антон Маркович поручил участковому двор стеречь.
Кит подвис. Во-первых, не сразу сообразил, кто такой Антон Маркович — фиговые специалисты, вроде сегодняшнего следака, у него сразу в разряд должностей переходили, в именах не нуждались. А во-вторых…
— Подписку о неразглашении? — озвучил его мысли Аркадий Соломонович. — Уголовному розыску теперь и так можно?
— Не знаю, — радостно сообщил стажер. — Но они же… это самое… тоже не знают! Если что, скажете, стажер напутал.
Однозначно, премия.
— Так, стажер, — хоть что-то за сегодня положительное, — напомни, как тебя по имени-отчеству?
Не признаваться же, что отчество здесь совершенно ни при чем.
— Вячеслав Сергеевич, — расправил тот плечи.
— Ладно, Вячеслав Сергеевич, — Вячик? Славик? — Благодарность тебе за службу с занесением в характеристику. И задание-минимум, — строго пригасил стажерский пыл Кит. А то как бы удар не хватил на радостях. — Избавиться от «этого самого», — он изобразил пальцами кавычки.
На последних словах Аркадий Соломонович активно закивал:
— Да, молодой человек, книги бы вам почитать, лучше русских классиков, хотя советская литература тоже способна помочь в становлении языка. Множественная корректура имеет и положительные стороны.
— Оставим для программы-максимум, — Кит почти сдержал улыбку, видя, как у стажера вытянулось лицо.
— Я это… Ой! — Вячеслав втянул голову в плечи и прикрыл рот рукой. — Я детективы люблю, — выпалил он, покраснев от натуги.
Белобрысый и белесый, лицо круглое, как по циркулю; лопоухий и улыбчивый. Вместо загара — легкая краснота. Раздражающая нагрузка внезапно превратилась в человека, чей словесный портрет Кит мог бы составить с первого момента знакомства, а вот увидел лишь сейчас.
Детективы он любит.
— Забудь все, что там написано, — искренне посоветовал Кит.
— Написано? — белесые брови полезли вверх. — А! Я это… Ой! — пантомима предсказуемо повторилась. — Я смотреть люблю, — расплылся Вячеслав в замедленной улыбке.
— Тогда забудь все, что там увидел, — ухмыльнулся Аркадий Соломонович.
С языка снял.
УАЗик плавно остановился.
— Аквариум! — объявил Михалыч. — Следующая остановка — рай.