Старик Рульф обходил нас, оглядывая хозяйским взглядом, и цокал языком от удовольствия.
— О, красота какая, — он оценивающе скользнул по девушкам, которых вывели вперед, — И стихия огня даже.
— Да, тут есть ценные экземпляры.
— А воздух не попался?
— Нет, — десятник сморщился, — Чего нет, того нет.
— Ай, как жаль, — Рульф покачал головой, — А я надеялся.
— Зато вон, опять две стихии…
Палец десятника указал в мою сторону, и через миг сильные пальцы стиснули мое плечо. Меня вытолкнули вперед.
Старик подошел и хозяйским движением схватил меня за щеки и стал крутить голову, разглядывая.
— Хм, — он потер подбородок, — Вообще неясно.
— Что?
— Да он драться будто умеет. И при этом… непонятно, как будто ребенок.
У меня гулко забилось сердце. Как же трудно в этом мире что либо сохранить в секрете. Десятник смерил меня взглядом, а потом сказал:
— И то верно. Кстати, да, он спас первушника одного, успел оттолкнуть. Я еще подумал, реакция какая…
— Вот если б про нуля такое сказали, — Рульф засмеялся, — Не поверил бы.
— Мастер Рульф, думаешь о том же, о чем и я?
Старик поморщился:
— Да стихии у него червячные, ему только в земле рыться. И, честно, я видел более талантливых первушников.
— Это да.
Тут ночную тишину площади прорезал крик:
— УЛЬВА-А-АР!
Десятник со стариком вздрогнули и обернулись. На площадь зашла девушка. При первом взгляде на ум просились только слова амазонка или валькирия. Рослая, с явными линиями мышц на голых руках и икрах. Грозно сведя брови, она шла прямо к нам.
Туго стянутая коса черных волос покачивалась за спиной, на скулах мазки серой краски. Голое тело воительницы было скрыто за ладно скроенным корсетом, подчеркивающим фигуру, на ногах были короткие кожаные штаны с защитными вставками. Они заканчивались чуть ниже колен.
— Вот на хрен, — прошептал десятник.
Старик тихонько засмеялся, уткнув нос в плечо, и весело бросил:
— Ну, на то она и Дикая!
— Лучше б была домашняя… — проворчал десятник.
В этот момент девушка подошла и встала, уперев руки в боки. На поясе у нее покачивался небольшой топорик, из-за спины выглядывала рукоять меча.
— Ульвар! — ее звонкий голос разрезал ночь, — Какого хрена, зверина ты дубоголовая?
— Хильда, ты все же с десятником разовариваешь, — укоряюще покачал пальцем Рульф.