– Просто мы еще не закончили. Дело в том, что… – Она снова вздохнула и рассказала, что произошло.
– И зачем ты это сделала? – Снова сев на скамью, Бо Билли с удивлением посмотрел на дочь. Моутон же заложил руки за спину и уставился в потолок; его глаза подозрительно блестели.
– Я просто пыталась ему помочь, – объяснила Блу. Мужчины переглянулись и опустили головы; они старались не смотреть на девушку. – Да прекратите же смеяться, черт вас возьми! Я пытаюсь понять, как исправить дело!
– Ты нас спрашиваешь, как распалить мужчину? – Бо Билли взглянул на Моутона и тут же отвел глаза.
Блу тихо выругалась.
– Дело в том, что Изабелла сейчас занята. Так что скажите мне, как правильно себя вести. Он меня ждет.
Бо Билли осклабился и подмигнул дочери:
– Тебе лучше спросить об этом Моутона. Этот пройдоха знает великое множество всяких женских штучек.
Моутон поднял вверх руки и отрицательно покачал головой. Потом втянул щеки и снова принялся созерцать потолок. Блу пристально посмотрела на отца.
– Ты ведь знаешь о женщинах больше, чем любой мужчина от Картахены до Санто-Доминго, разве не так?
Морган пожал плечами.
– Я не женщина, чтобы болтать о таких вещах.
– Но мне нужна твоя помощь!
– Мужчины не обсуждают такие вопросы.
– Но мне больше не с кем об этом поговорить, а Герцог ждет.
– Проклятие! – Бо Билли ударил кулаком по столу.
– Объясни мне, как его соблазнить, – упорствовала Блу.
– Что за черт?! – Морган снова взглянул на Моутона. – Лучше ты ей объясни.
Но великан сделал вид, что ничего не слышал; он по-прежнему рассматривал пальмовые листья у себя над головой.
Бо Билли вздохнул и выругался сквозь зубы.
– Папа, так как же?
– Сто чертей ему в глотку!
– Мне нужна твоя помощь, папа. Если ты не поможешь… – Блу закусила губу, и на глазах ее появились слезы.
Бо Билли повернулся к Моутону и заорал:
– Ты слышал?! Ей больше некого спросить! Но ты не должен никому об этом рассказывать, понял? А если сейчас какой-нибудь мерзавец подглядывает в щель, то вырви у него сердце!
Моутон ухмыльнулся и выскользнул из хижины. В следующее мгновение послышался топот, а затем треск сучьев; люди Бо Билли бросились врассыпную, ломая кустарник.
– Спасибо, папа, – сказала Блу.
Морган молчал. Взяв со стола кружку, он сделал несколько глотков и вытер рукавом губы. Потом в задумчивости поскреб ногтем золотой диск у себя на груди.
– Папа, почему ты молчишь? Скажи, как же мне соблазнить его?
– Не надо хватать его, как схватила ты.
– Это я уже поняла. А что же мне сделать?
Бо Билли горестно вздохнул, потом наклонился к дочери и шепотом проговорил:
– Для начала посмотри на него понежнее.
– Понежнее? Это как? Вот так? – Блу уставилась на отца.
– Ты что, так и смотрела на Герцога? – удивился Бо Билли. – Нет-нет, так не пойдет. Не надо смотреть на мужчину так, будто собираешься всадить в него нож!
Блу стиснула зубы.
– А теперь лучше?
Бо Билли покачал головой:
– Нет же, черт возьми! Ты хочешь его прикончить или лечь с ним в постель? Понежнее – это значит ласково, мягко. Как чайка машет крыльями. Как умеет только женщина. Понятно?
– Нет. – Блу тяжко вздохнула. – Покажи, как именно.
Морган выругался и хватил кулаком по столу.
– Показать? Я не могу тебе показать! И ни один мужчина не сможет. Это как раз и есть одна из великих женских тайн.
– Папа, ну пожалуйста. Иначе я не смогу понять, о чем речь. Нежно и ласково, как чайка? Да что же это значит? – Блу пожала плечами. Я совершенно ничего не понимаю. – Может, надо вот так на него посмотреть? – Блу изо всех сил старалась быть «нежной и ласковой, как чайка».
Бо Билли в отчаянии схватился за голову.
– Господи, девочка, да ты своим взглядом прожжешь мне дырку в черепе! Так это не делается.