Он с нежностью всматривался в тонкие черты лица девушки, словно вбирая в себя его красоту, сияние ее глаз.
— Ничто так не опьяняет, — прошептал Ранд, — как одержанная победа.
— Ты вел нечестную игру, — задыхаясь, ответила Лианна.
— Когда дело касается тебя, я готов нарушить все свои клятвы, — признался он.
Ветер пригнал облака, и на лицо девушки легла тень, окрашивая ее глаза в цвет темного серебра. Она пошевелилась, пытаясь освободиться, вызвав новую волну желания в его теле.
— Лианна, — произнес Ранд охрипшим голосом. — Я постоянно думаю о тебе с того момента, как мы встретились, — он прикоснулся губами к ее пылающему встревоженному лицу. — Ты заставляешь меня забыть все, что было до встречи с тобой, забыть, кто я есть на самом деле.
Лианна глубоко, мечтательно вздохнула, Ранд поймал этот вдох своими губами, впитывая его сладостный нектар. Не считая Джастин, он не часто обнимал и целовал женщин, но теперь твердо знал, что никто не смог бы завладеть его душой так, как Лианна.
Она лежала перед ним наивная и доверчивая, свежая, как утренняя роса, и одновременно окутанная какой-то тайной. Ее губы были похожи на влажный бархат, а тело заключало в себе что-то совершенно недоступное его пониманию.
Ранд страстно желал Лианну, жаждал узнать всю, до конца, сорвать с нее покровы неизвестности, сбросить их один за другим, как лепестки маргаритки.
«Безумие, — подумал он, осыпая жадными поцелуями ее лицо и волосы. — Безумие поддаваться запретному чувству». Но как же хотелось ему нарушить все запреты! Его рука осторожно коснулась груди девушки. Лианна не сопротивлялась, только молча смотрела на Ранда, как бы вопрошая о чем-то, ее полураскрытые губы были влажными, полными любовного томления…
— Нам лучше вернуться, — неохотно проговорил Ранд.
Она тоскливо взглянула на него потемневшими глазами.
— Почему?
— Потому что ты забавная маленькая девушка, которая обожает стрельбу из пушек и постоянно подвергает испытаниям мои убеждения, а я — рыцарь, который бродит там, куда его заносит ветер странствий, — он старался говорить беззаботным тоном, помогая Лианне подняться. — Неужели мама не научила тебя избегать общения с незнакомыми мужчинами?
— Я — сирота, а ты не кажешься мне незнакомцем, — спокойно возразила девушка, но Ранд заметил знакомую боль в глубине ее удивительных серебристых глаз.
Он опять прижал Лианну к себе, в который раз поражаясь ее хрупкости, и прошептал:
— Я не хочу обидеть тебя.
— Ты никогда не сможешь обидеть женщину. Ты ведь сам так сказал, — доверчиво улыбнулась она, приникнув щекой к его груди.
Желание вспыхнуло в Ранде с новой силой, и только чувство вины помогло погасить его. Скоро, совсем скоро Лианна узнает всю правду и навсегда потеряет веру в своего рыцаря.
Медленным шагом они двинулись назад к своим лошадям, вернувшись к обычным дружеским отношениям, которые — один Ранд знал об этом — продлятся несколько дней, а, может быть, и несколько часов.
Ранд показал Лианне гнездо выпи, в котором лежало четыре коричневых в крапинку яйца, она — отложения известняка и разрушенный римский акведук[23] . Он сплел венок из первых весенних цветов и травинок и водрузил ей на голову. Лианна соорудила рогатку из ветки ясеня и показала, как стрелять из нее камешками на расстоянии пятидесяти шагов.
При виде самодельного оружия Ранд нахмурился и, заткнув рогатку за пояс, схватил Лианну за руку.
— Ты невозможна!
— Я практична!
— Ты красивая.
— Не говори пустых слов о моей внешности. Для меня намного важнее, чтобы ты восхитился моим мастерством в стрельбе.
Ранд усмехнулся.
— Интересно, в Буа-Лонге все такие кровожадные, как ты?
— Есть и похуже, — обиженно проговорила Лианна и отвернулась.