Тартан клана Мердоков, который Лорен надлежало надеть поверх этого платья после венчания — взамен тартана клана Макрай.
Фибула из чистого серебра в виде рябиновой ветви — знак клана Мердоков.
Массивное кольцо, тоже из серебра, усаженное крупными рубинами, которые на свету горели, точно свежепролитая кровь.
Лорен надевала кольцо, лишь когда это было необходимо, и в конце концов объявила, что не может заниматься повседневными делами, когда на пальце у нее такая бесценная вещь. Никто против этого не возразил, и она со вздохом облегчения убрала кольцо подальше.
Против ношения фибулы доводов у нее не нашлось, поэтому после обеда с капитаном отец торжественно снял с ее тартана изящную золотую фибулу со знаком клана Макрай и прикрепил новый знак. Долго еще Лорен не могла привыкнуть к фибуле Мердоков, и до сих пор иногда ее заставал врасплох непривычный серебряный блеск чужого знака.
Подвенечное платье и тартан, само собой, остались в сундуке — до поры до времени.
День свадьбы неумолимо приближался, если, конечно, Мердок по-прежнему был намерен предъявить свои права на руку Лорен. Кто знает! Этот человек отправил чуть ли не целую армию сопровождать сундук со старым платьем и парой побрякушек, но на отчаянный призыв клана Макрай о помощи не откликнулся и через полтора месяца.
Впрочем, в замке Кейр все были твердо уверены, что Мердок рано или поздно сюда явится. Лорен втайне разделяла эту уверенность — правда, по совсем другой причине. Она полагала, что Пэйтон Мердок непременно захочет вернуть себе фибулу и кольцо.
От этих мыслей хотелось и смеяться, и плакать. И сейчас она стояла посреди своей комнаты, делано улыбаясь женщинам, которые восхищенно судачили о красоте подвенечного платья и будущей невесты, о пышности предстоящего торжества.
Лорен старалась не думать о свадьбе. Как бы пышно ни прошла церемония, отца там не будет, и одна эта мысль способна омрачить самый развеселый праздник.
Она попробовала представить, что сказал бы отец, если б сейчас был здесь, если б увидел ее в подвенечном платье. Улыбнулся бы, крепко обнял ее, сказал бы, как он гордится своей дочерью?
Лорен от души надеялась, что это так. Ничего другого ей не оставалось. О, если б только отец был здесь!
— Ты все-таки немного выше и стройнее матери Мердока, — заметила швея, отступив на шаг, чтобы полюбоваться плодами своего труда. — А впрочем, получилось совсем недурно.
— Твой отец, Лорен, был бы так рад, — негромко проговорила Венора.
Лорен опустила глаза, усердно сохраняя на губах улыбку. Она цеплялась за эту улыбку так же отчаянно, как тонущий цепляется за соломинку.
Наконец женщины ушли, оставив Лорен одну. Подвенечное платье они унесли с собой, дабы довести его до совершенства.
Массивное кольцо Мердока сжимало палец Лорен, словно тиски, и, едва все ушли, девушка торопливо сдернула его и положила в шкатулку, обитую изнутри бархатом, — там хранились ее немногие украшения. Она бережно положила кольцо рядом с прежней своей фибулой, золотым знаком клана Макрай. Серебряная фибула Мердоков лежала на кровати, и Лорен, надев свою повседневную одежду, в который раз попыталась приколоть рябиновую ветвь так, чтобы та не резала глаза. И в который раз у нее ничего не вышло. Фибула Мердоков выглядела на груди Лорен нелепо и неуместно, и этого, как видно, никогда не исправить.
До ужина было еще далеко, но Лорен не сиделось на месте. Охваченная беспокойством, она вышла из комнаты и отправилась бродить по коридорам Кейра, подумывая, не заглянуть ли в буфетную, где всегда найдется что перекусить.
Она проходила мимо неплотно прикрытой двери, когда вдруг услышала такое, от чего у нее перехватило дыхание.