Лицо ее оставалось совершенно бесстрастно… вот только глаза выдавали ее с головой. В них тлел огонек желания, и скрыть это было невозможно.
Арион уселся на скамью и молча принялся грести к берегу.
7.
Женщины, сидевшие у ткацких станков, говорили о Лорен.
Она не могла притвориться, что ничего не слышит, хотя на самом деле была слишком далеко от ткацкой, чтобы разобрать каждое слово их разговора. Отправившись на поиски Ханны, девушка случайно прошла мимо каменного, крытого соломой строения, где бережно хранились груды пряжи и краски, где трудились люди, создававшие славу и богатство клану Макрай — знаменитые шерстяные ткани.
Лорен сама, разумеется, умела ткать: то, что она была дочерью лэрда, отнюдь не освобождало ее от необходимости изучить секреты мастерства, которые женщины клана передавали из поколения в поколение. При случае Лорен могла бы даже соткать вполне сносное одеяло — если, конечно, узор был не слишком сложный. И тем не менее уже давным-давно стало ясно, что ткацкое ремесло и Лорен несовместимы.
Сама девушка была с этим вполне согласна. Когда ей сравнялось двенадцать, отец и Ханна объявили, что Лорен впредь не обязана просиживать дни за ткацким станком. Она только что не запрыгала от радости. С огромным облегчением Лорен раз и навсегда распростилась с этим нудным и кропотливым занятием, а взамен принялась учиться тому, что ей, как будущей жене лэрда, полагалось знать: надзирать за замковым хозяйством, за стряпней, стиркой, заготовкой припасов, торговлей и счетами. Таким образом она должна была, по всеобщему мнению, готовиться к роли супруги Пэйтона Мердока. Поскольку Лорен искренне желала быть предметом гордости своего клана, она усердно трудилась над освоением этих навыков. И все же с самого детства в ее душе жило тайное влечение к той жизни, которая Лорен Макрай никогда не была суждена.
Она хотела быть мальчишкой.
Не по-настоящему, конечно, — ее отнюдь не манило мужское естество. Скорее уж Лорен завидовала мужской свободе. Завидовала шумным мальчишеским играм, волнующим вылазкам на охоту, мужской власти и праву открыто высказывать свои мысли. Девушка знала: ей, как дочери Хеброна, даровано немало привилегий, ее учат многому из того, что доступно только мужчинам. Ее брали на охоту, ее принимали в мальчишеские игры, ей дозволено было вольно — порой даже слишком вольно — говорить то, что она думает. Теперь она даже представить себе не могла, как можно жить иначе, в скромности и затворничестве, занимаясь лишь тем, что надлежит делать женщинам.
Так и росла она, в вечной борьбе своего вольного духа и неколебимых вековых традиций. И в итоге Лорен всегда казалось, что она живет двойной жизнью. Да, она станет женой Мердока и приложит все силы, дабы достойно исполнять свои обязанности, но в душе она так и останется вольной и непокорной Лорен Макрай, жаждущей свободы и независимости.
Две разные Лорен жили в ее душе — и рано или поздно одной из них придется умереть, Лорен твердо знала, что победить должна будущая примерная жена Мердока. Иной исход был бы оскорблением памяти отца, а этого Лорен никогда бы не допустила.
После того как еще ребенком она побывала в плену у Морганов, отец поспешно обручил ее с сыном одного из старейших своих союзников. Мердоки владели обширными землями, что тянулись вдоль скалистых берегов материка — как раз напротив острова Шот. Из поколения в поколение между двумя кланами заключались браки, но впервые за все время их союза дочь лэрда клана Макрай должна была стать женой лэрда клана Мердок.
Это Лорен хорошо понимала.