Будет ли Гейдж и впредь обращаться к ней с уважением? В конце концов она лишь рабыня. Ей некуда бежать, не у кого просить защиты. Она видела, как ретировались жители городка под взглядами Гейджа Торнтона, значит, они слишком трусливы, чтобы вступиться за нее. А те, кто не испытывает робости перед этим человеком, наверняка питают отвращение к каторжникам, как Альма Петтикомб. Нет, ждать сочувствия ей не от кого.
Наконец Гейдж устремил взгляд на ее лицо, но Шимейн отвернулась, чтобы скрыть ярко вспыхнувший румянец, и начала перекладывать яичницу на блюдо. Несмотря на все старания остаться невозмутимой, она дрожала как осиновый лист, ощущая близость хозяина.
Пытаясь сдержать дрожь в голосе, Шимейн поспешила ответить, надеясь, что Гейдж отойдет от нее:
— Когда вы спросили, умею ли я готовить, я не знала, удастся ли мне вспомнить то, чему меня учили. Видите ли, мама придавала большое значение урокам нашей кухарки, а я ненавидела их и считала бесполезными. Они мешали мне заниматься тем, что мне по-настоящему нравилось.
Взяв блюда с яичницей и мясом, Шимейн отошла к столу и поставила их на середину рядом с тарелками для хозяина и его сына. И не оглядываясь, она знала, куда смотрит Гейдж.
— Чем же вы любили заниматься, Шимейн? — спросил Гейдж, не сводя глаз с ее ягодиц, обтянутых тканью халата. Эта часть тела Шимейн, невольно выставленная ею на обозрение, заслуживала восхищения, как и все, что Гейдж видел прежде.
— Ездить верхом, сэр, — смущенно призналась Шимейн. Эдит дю Мерсер казалось немыслимым, чтобы девушка носилась по холмам и равнинам на своенравном жеребце, с которым сумел бы справиться далеко не каждый мужчина. Шеймас О'Хирн рано обучил свою дочь верховой езде, и им обоим полюбилось это развлечение. Только Морис не уступал ее отцу в искусстве ездить верхом. — Моему отцу принадлежали лучшие лошади в Лондоне. Он посадил меня в седло, едва мне исполнилось два года, несмотря на уверения мамы, что ничего хорошего из этого не выйдет. Как всегда, она оказалась права: очевидно, ловец воров знал, где меня искать, ведь он подкараулил и схватил меня в конюшне.
— Вы считаете, о вашей страсти к лошадям сказала ему бабушка вашего жениха? — спросил Гейдж, испытав легкое разочарование, когда Шимейн повернулась к нему лицом. Впрочем, едва прикрытая тканью грудь Шимейн выглядела не менее соблазнительно. Крохотные бусинки сосков приподнимали ткань, возбуждая воображение Гейджа.
— Или кто-нибудь из ее слуг, — подтвердила Шимейн. — К этому выводу я пришла не сразу. У меня было немало времени для размышлений после ареста, и в конце концов я поняла: кто-то хотел, чтобы мое исчезновение осталось тайной, чтобы во время ареста рядом со мной никого не оказалось. Как раз в это время конюхи прогуливали лошадей. Но если я ошиблась в своих догадках, значит, я несправедлива к Эдит.
— А если бы родные нашли вас, могли бы подозрения против этой женщины помешать вам выйти замуж за вашего жениха? За этого… Мориса дю Мерсера?
Этот вопрос мучил Шимейн с самого ареста, и она уже устала от мысленных споров с самой собой. Ей так и не удалось прийти к окончательному решению, а сейчас Шимейн не придавала этому значения, уверенная, что маркиз ни за что не женится на каторжнице.
— Маловероятно, чтобы моим родителям или даже Морису пришло в голову разыскивать меня здесь. И потом, сомневаюсь, что у Мориса найдется время для поисков. В Англии ему принадлежат обширные владения, требующие постоянного надзора. Вряд ли он решится пренебречь своими обязанностями и приедет сюда.
— Даже для того, чтобы найти свою невесту? — изумленно переспросил Гейдж, не понимая, как можно забыть о такой красавице, как Шимейн.