— Вы ничего не ели.
Джеми медленно сел и прислонился спиной к стене, держась рукой за голову, чтобы уменьшить боль.
— Я не вижу никакой пищи.
— Она в том мешке, который лежит рядом с вами. Он завязан, чтобы туда не пробрались жуки.
— Какая заботливость! — безразлично заметил Джеми. Он взял мешок и открыл его. Внутри находился ломоть ржаного хлеба и половина небольшого тетерева — пища, приемлемая для крестьянина, но совершенно непривычная для него.
— Если это все, что полагается на обед пленнику, похоже, мне придется сбежать, чтобы хоть поесть нормально.
— Вы забыли, что находитесь здесь не в качестве гостя, — в голосе посетителя была сухость.
— Но я бы посоветовал со мной обращаться именно как с гостем, иначе я могу прийти в ярость из-за своего заточения. — В невозмутимых словах Джеми слышалось присущее ему высокомерие. — Могу тебя заверить, что старому Дугалду непоздоровится, если я разгневаюсь.
— Вы слишком самоуверенны, если говорите о мести, находясь в темнице.
— Ас кем, собственно, я разговариваю?
— Я — Найал Фергюссон.
— Я не сомневаюсь, что вы Фергюссон, но который из них?
— Я сын Дугалда.
— Молодой лэрд, не так ли? — Джеми был действительно удивлен. — Вы совсем еще мальчишка.
— Мне уже тринадцать! — воскликнул Найал.
— Да, я слышал, вашему отцу пришлось долго трудиться, прежде чем вы появились на свет, — усмехнулся Джеми. Новый приступ дикой головной боли пронзил его, и он застонал.
— Вы ранены? — В голосе юноши звучало беспокойство.
— Так, небольшая шишка.
Пленник начал есть, и Найал замолчал. Насколько он мог разглядеть, это крупный мужчина. Он в накидке зелено-золотистого цвета с двумя рядами тройных черных полос. У него длинные крепкие ноги и широкая грудь. Свободно наброшенная накидка не позволяла хорошо разглядеть фигуру, но, судя по его размерам, мужчина необычайно силен. Несмотря на тяжелый подбородок, плотно сжатые губы и узкий орлиный нос, лицо, еще не обросшее щетиной, выдавало молодость пленного. К тому же очень привлекательное лицо, за которым угадывался сильный характер.
— У вас золотистые волосы, — неожиданно сказал Найал.
Джеми усмехнулся и поднял глаза на юношу.
— Вы наблюдательны.
— Говорят, мало у кого такие же золотистые волосы, как у самого лэрда Мак-Киннона.
— Да, некоторые из нас своим золотистым цветом волос обязаны нашему предку родом из Нормандии.
— Из Нормандии? Серьезно? Это один из тех, кто пришел с королем Эдвардом?
— Да, это было несколько веков назад. А вы неплохо знаете историю.
— У нас с сестрой был хороший учитель.
— Вы имеете в виду — у вас с сестрами. Я ведь знаю, у вас четыре сестры.
— Только одна занималась вместе со мной. Найал замолчал, злясь на себя за то, что упомянул в разговоре Шиину. Это было почти кощунством говорить о ней с этим горцем. Ему вообще не следовало сюда приходить. Упаси Господи, если его здесь заметят! Но любопытство распирало его, и он не мог не прийти сюда.
— А вы хорошо знаете лэрда Мак-Киннона? — задал он вопрос пленнику.
Джеми улыбнулся, и его лицо смягчилось.
— Можно сказать, что я его знаю лучше, чем кто бы то ни был.
— Значит, вы его брат?
— Нет. Почему вы спрашиваете о нем?
— Все только о нем и говорят. Считается, что нет воина храбрее его.
— Его бы порадовали такие слова.
— Действительно ли он так ужасно жесток, как рассказывают?
— Кто говорит, что он жестокий? — проворчал Джеми.
— Моя сестра.
— Ваша сестра не знает его.
— Но она слышала о нем гораздо больше, чем я.
— И, конечно же, пересказала все вам.
— Нет. Она не хотела пугать меня.
— Ха! Я вижу, она обо мне низкого мнения. И которая из сестер?
Но ответа Найала не последовало. Широко раскрыв глаза, он, не отрываясь, смотрел на пленника.