Оставаясь наедине с мужчиной, она могла допустить для себя лишь одну опасность; что он ее убьет. Мысль о том, что он попытается овладеть ею помимо ее воли, скорее всего даже не приходила ей в голову.
Андре затаил дыхание.
В это мгновение он как будто стал намного старше и мудрее.
— Послушайте, моя маленькая повелительница птичек, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы забыли все то, что произошло между нами после завтрака. Пусть в вашей памяти останется лишь прекрасное угощение, приготовленное Томасом, и наш веселый разговор.
Сестра Девоте молча смотрела на Андре глубокими, широко распахнутыми глазами.
— И еще. Пообещайте мне, что никогда впредь не буде те оставаться наедине с мужчиной.
Почувствовав в ее взгляде вопрос, Андре пояснил:
— Вы такая очаровательная, что рядом с вами мужчина может потерять голову. Вы не должны подвергать себя риску. Понимаете?
— Да… наверное, — смущенно сказала девушка.
— Я вел себя предосудительно, и стыжусь самого себя, — продолжал Андре. — Но кто-то другой может поступить намного хуже, и вам не удастся воспрепятствовать этому.
Сестра Девоте залилась краской, отчего показалась Андре еще моложе и нежнее.
Ему хотелось прижать ее к себе, чтобы защитить от всех опасностей. С другой стороны, он понимал, что в этот момент для нее существовала лишь одна опасность, в его лице.
Андре поспешно отступил от девушки.
Она стояла перед ним в окружении белых лилий и казалась олицетворением чистоты.
Андре шагнул навстречу сестре Девоте, опустился на колени и поцеловал ей руку.
— Простите меня, — повторил он. — Однажды вы поймете, как мне было бы трудно удержаться от этого поступка.
— Что вы делаете? — смутилась девушка. — Пожалуйста, встаньте!
— Я на коленях перед вами, потому что люблю вас. До конца своих дней я буду помнить вас, мою маленькую повелительницу птиц, — с чувством произнес Андре. — А теперь пойдемте со мной, я провожу вас, — сказал он, поднимаясь.
От переживаний последнего часа Андре чувствовал себя опустошенным.
Все произошедшее было странно, почти нереально. Он объяснился в любви монахине, которую видел третий раз в жизни. Если бы кто-то сказал ему, что он может совершить столь дерзкий и безрассудный поступок, он рассмеялся бы этому человеку прямо в глаза.
Однако это случилось на самом деле, и Андре не видел никакого повода для смеха.
Молодые люди приблизились к полуразрушенному крыльцу особняка, когда на балконе показался Томас.
— Мсье, — окликнул слуга. Андре поднял голову.
— Что тебе, Томас? — спросил он.
— Мсье, подождите!
Андре так и не понял, чего хочет от него слуга, но на всякий случай остановился. Сестра Девоте застыла в ожидании.
Томас поспешно спустился. В руках у него была полоскательная чашка, а через локоть перекинуто полотенце.
— Что ты надумал, Томас? — удивился Андре.
— Леди мыть руки, — пояснил он.
Андре вспомнил, что они с сестрой Девоте ели руками кукурузу, а потом, за неимением полоскательницы, вытерли пальцы салфетками.
Очевидно, Томас счел это нарушением этикета. Бог знает где он мог достать чашку.
Во всяком случае, Андре почувствовал, что должен доставить ему удовольствие и воспользоваться ею. Монахиня мягко улыбнулась негру.
— Спасибо, Томас, — поблагодарила она. — Какой ты любезный!
Она окунула пальчики в воду и вытерла полотенцем.
Томас протянул полоскательницу Андре.
Андре сполоснул руки, всем видом показывая, как он доволен услужливостью Томаса.
Вытерев пальцы, он уже повернулся, чтобы уйти, но слуга сказал:
— Посмотрите пальцы леди. Посмотрите свои. Андре машинально взглянул на свои руки. Он не сразу понял, что имеет в виду его слуга, но тут же догадался: темные полукружия, скрывавшие его подлинную белую расу, стерлись. А ведь Жак предостерегал его от подобной оплошности.