Находясь под впечатлением от всего увиденного, Андре был во власти противоречивых чувств, и ему никак не удавалось заснуть.
Прислушавшись, он уловил в ночной тишине слабый звук барабанов, который раньше, наверное, не заметил бы. Ему казалось, что барабанный бой раздается у него в голове, пульсирует в висках, зовет к действию.
А под аккомпанемент барабанов в памяти снова и снова звучало дядино обещание, таинственные слова о Саоне, которая должна помочь.
Андре долго проворочался на своей кровати, ожидая, когда за окнами забрезжит рассвет. Ему не терпелось убедиться в правильности своих догадок. Он хотел выяснить, правда ли, что Саона — белая монахиня, знающая место, где спрятан клад.
Все же под утро Андре забылся сном.
Он проснулся на рассвете до того, как Томас позвал его завтракать, и вышел на балкон, чтобы полюбоваться садом.
Ему показалось, что в эту ночь он родился заново. Он был полон сил и ощущал небывалый прилив энергии.
Знойный воздух теперь не расслаблял его, а, напротив, бодрил. Андре казалось, что он смог бы залезть на самую высокую гору или проскакать много миль верхом и не почувствовать усталости.
Он умылся у колодца, а когда оделся, Томас принес ему завтрак — кофе и яичницу.
Позавтракав, Андре тепло сказал:
— Томас, спасибо тебе за то, что взял меня вчера на обряд вуду. Ведь теперь черная магия, Педро уанга, мне нипочем?
— Дамбалла защищать мсье, — кратко ответил Томас. На его лице сияла радостная улыбка, словно с его плеч свалился тяжелый груз.
— А теперь я должен убедиться в том, что понял Дамбалла правильно, — сказал Андре. — Приведи мне, пожалуйста, коня. Я хочу разыскать Саону.
Томас молча привел коня и с улыбкой наблюдал, как хозяин готовится в дорогу.
Когда Андре уехал, он подобрал несколько веток дерева и одному ему известных листьев и торжественно водрузил на то место, где они обнаружили веревку Педро уанга.
Андре галопом поскакал к церкви, но, приблизившись к знакомому месту, осадил коня, чтобы собраться с мыслями.
Как ему лучше поступить?
Можно ли попросту постучаться в дом, где живут монахини, и попросить позвать белую женщину?
Несмотря на нетерпение, снедающее его, он отказался от этого наиболее простого и очевидного поступка. Сестры могут испугаться, и Саона — если это действительно она — скроется так, что во второй раз ему уже не удастся напасть на ее след.
Во всех случаях надлежало действовать очень осмотрительно, всегда помнить, что и настоятельница, и белая монахиня видят в нем врага, во-первых, потому что он мужчина, во-вторых, считая, что он — мулат.
Привязав коня к столбу, Андре подошел к церкви, решив действовать по обстоятельствам.
Войдя в храм, он заметил возле исповедальни две женские фигуры.
Каково же было его волнение, когда в одной из монахинь, хотя она стояла к входу спиной, он узнал вчерашнюю незнакомку!
Вторая сестра была негритянка, на ней было монашеское покрывало, такое же, как у настоятельницы.
Не замечая Андре, женщины рассматривали настенную роспись.
— Смотри, краска стала отслаиваться, — сказала молодая монахиня. — Вот бы купить хорошие краски в Порт-о-Пренсе!
— Жаль, что нам некого туда послать, — заметила другая монахиня.
— Да, путь неблизкий, — согласилась та, кого Андре считал Саоной, — но ведь в Кале таких красок нет.
— Придется мне довольствоваться тем, что у меня есть, — спокойно заключила старая негритянка. Белая монахиня сказала;
— Неси краски! Я охотно помогу их смешать.
— Сейчас принесу!
С этими словами темнокожая монахиня вышла из церкви через боковой придел.
Вторая женщина осталась неподвижно стоять перед алтарем.
Стараясь двигаться как можно тише, Андре направился к алтарю. Когда до незнакомки осталось всего несколько шагов, она, услышав его приближение, резко повернулась и испуганно вскрикнула.