За этими разговорами мы и прикончили бутылочку Pale Cream, а к этому времени нас и пригласили в столовую.
Ужин тоже прошел "в теплой, дружественной обстановке". За столом собралось все семейство Раухов, из приглашенных были только я и Герарди Борис Андреевич.
Радушная хозяйка, Лидия Ивановна, умело поддерживала разговор, направляя его в нужное именно ей русло. Бросая быстрые взгляды на дочь, стала расспрашивать о моей службе в полку. Я конечно понимал, что заинтересовал женскую половину семьи как потенциальный жених, но в свою очередь, ответной заинтересованности проявлять не спешил, стараясь вести себя естественно. Но видно, девушка получила от матери конкретные инструкции относительно меня, поэтому подхватила у нее эстафету.
— А Вы давно в полку?
— Девять месяцев, без малого.
— А в каком эскадроне?
— Во втором.
— Это, наверное, ужасно интересно служить в кавалерии, я читала "Записки кавалерист-девицы" [104], это так романтично…, вот только…, наверное рано приходится вставать утром… Вот я бы не могла так, — совсем по детски сказала она.
— Да, Mari, — вступил в разговор Георгий Оттонович, — военная служба это не просто красоваться в парадном мундире, это тяжелый труд, самопожертвование. Вот корнет, например, специально ежедневно встает до зари и совершает motionis, потом гимнастикой силовой занимается. И все это для того, что бы в нужный час быть готовым выполнить свой долг — долг защитника Отечества!
— А вот скажите, князь, — встрял маленький Георгий, — как Вы ловко побороли разбойников. Наверное страшно это было? Вот у нас в гимназии об этом только и говорят. Но никто не верит, что Вы один справились…
— Да я и не один был, с товарищем своим, а страшно? Конечно, страшно, Георгий, но я даже и не успел особо испугаться, так неожиданно все получилось.
— Вы такой смелый! А я вот тоже, когда вырасту, никого бояться не буду!
— Конечно, сынок, будешь сильным и смелым. Только что бы так и было, надо постоянно заниматься, вот как дядя Александр, тогда и будет, как ты говоришь.
— Я вот слышала, — присоединилась к разговору Лидия Ивановна, — что Вы давеча furor произвели в собрании Конвоя. Вера Илларионовна уже была у меня с визитом, она в полном восторге от отзывов, все жаждет получить Вас у себя в салоне. Что же такое Вы там сделали, что только и разговоров об этом?
— О, Вы и не знаете, Александр у нас — звезда первой величины в собрании, — улыбаясь заметил Георгий Оттонович, — Вы бы слышали, какие он песни исполняет, ну прямо второй Собинов [105]. А рассказчик какой, уверяю Вас, равнодушных рядом не бывает. Так что я могу представить, как прошел тот вечер у генерала Мейендорфа.
— Да что Вы говорите? Александр, Вы просто должны порадовать нас. Ну не отказывайтесь, просим Вас, просим!
— Сколько у Вас достоинств, князь! — с загадочной интонацией, чуть улыбаясь, проговорил полковник Герарди.
— Ну что же, не смею отказать столь прекрасным дамам, если конечно найдется гитара. a cappella [106] исполнять как то не с руки…
— Конечно, конечно, — Мария тут же вскочила и побежала за инструментом.
Я решил немого похулиганить. Встал, и с серьезным выражением лица обратился к новоиспеченному генералу:
— Георгий Оттонович! От имени и по поручению всех Ваших подчиненных разрешите поздравить Вас с производством в генеральский чин! Как гласит мудрость, "плох тот солдат, который не мечтает стать генералом". Мы, Ваши подчиненные, как настоящие солдаты, так же примеряемся к генеральским погонам. И я эти мечты попробую передать словами песни.
Короткий перебор струн и очень серьезным голосом и каменным выражением лица, только капрала перевел в ротмистры и несколько подправил текст…
Мечтаем, каждый о своем,
Но объявляется подъем,
Когда в казарме снятся сны.
Штабс-ротмистр кричит: "Вперед!",
А сам, конечно, отстает
И на войне, и без войны.
Молитвы знаем назубок,
Но больше верим в котелок,
В котором булькает крупа!
И дамы с нас не сводят глаз,
Сегодня с нас,
А завтра с вас,
Любовь, она слепа!
Как хорошо быть генералом,
Как хорошо быть генералом,
Лучшей работы,
Я господа, вам не назову!
Буду я точно генералом,
Стану я точно генералом,
Если конечно, Если конечно
Штабс-ротмистра нашего переживу!
Сегодня нас под барабан
Выводят строем на поля,
Штабс-ротмистр наш в седле сидит!
Но все равно,
Но все равно
Не зря распахнуто окно,
В котором нас улыбка ждет!
Мы четко знаем всех невест
И в гарнизоне, и окрест,
А также барышень и вдов,
Но лично я на рандеву
Ищу веселую вдову
Примерно двадцати годков!
Как хорошо быть генералом,
Как хорошо быть генералом,
Лучшей работы,
Я господа, вам не назову!..
Хохотали все. Даже лакеи, переодеты денщики — солдаты, еле сдерживали улыбки. Генерал аж всхлипывал от смеха, Лидия Ивановна утирала слезы, Мария Георгиевна прикрывала рот ладошкой, тщетно пытаясь сдержаться, маленький Георгий просто заливался смехом.
— Браво, браво, корнет, — Борис Андреевич стал аплодировать, — очень в тему!
— Ой, ну порадовали, так порадовали! — отсмеявшись, но все еще всхлипывая, вымолвила Лидия Ивановна, — теперь понимаю, чего это так всполошилась Вера Илларионовна.
— Да, какая вон конкуренция у Леонида Оскаровича, аж страшно за него становится, — вытирая слезы, проговорил Георгий Оттонович, — но похвально весьма, похвально это стремление к высоким чинам… Ну, позабавили Вы нас, позабавили!
Я испугано и добавив в голос трагизма:
— Ну все, не вылезать мне теперь из дежурств, штабс-ротмистр позаботится. Вот так и подрезают крылья молодому и перспективному…
Это вызвало еще одну волну смеха.
Когда все наконец успокоились, народ потребовал продолжения банкета.
— А еще чего-нибудь исполните, Александр Николаевич, — глядя на меня почти влюбленным взглядом попросила Мария Георгиевна, — ну пожалуйста!
— Да, Александр, — поддержала дочь Вера Илларионовна, — это просто недопустимо после такого начала остановиться. Что нибудь душевное. Ну пожалуйста, не отказывайтесь!
Ну ладно, думаю веселья хватит, душевное, так душевное. Дождался, пока все успокоятся…
Плесните колдовства в хрустальный блеск бокала,
В расплавленных свечах мерцают зеркала,
Напрасные слова я выдохну устало,
Уже погас очаг — Ты новый не зажгла.
Напрасные слова, виньетка ложной сути,
Напрасные слова нетрудно говорю,
Напрасные слова, уж вы не обессудьте,
Напрасные слова, я скоро догорю.
У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик
Не спутает следов мой торопливый шаг
Вы первый миг конца понять мне не позвольте
Судьбу напрасных слов не торопясь решать…