– Мне надо немного привыкнуть к дому, – тихо сказала она.
Тэнди понимающе посмотрела на девушку:
– Не бойся увидеть Кэтрин, Террил. Она ждет тебя в спальне.
– Сейчас? – спросила Террил нерешительно.
– Легче не станет, если будешь оттягивать.
Как это похоже на Тэнди! Только правда, какой бы горькой она ни была.
Пару секунд Террил не могла пошевелиться, чтобы преодолеть расстояние до спальни: ее захватили воспоминания. В памяти всплыла изящная блондинка. Все в городе любили Кэтрин: детишки из воскресной школы, где она вела занятия, ее обожали; мужья, и первый, и второй, боготворили, Террил очень хотела стать похожей на нее.
Правда, со временем она поняла, что ее мать была слишком мягким и слабым человеком. Она боялась одиночества, потому и вышла замуж за Генри. Слишком боялась ссор и трений в семье, поэтому и отослала Террил из дома. Пожертвовала дочерью ради мужа.
Но Террил сейчас не думала об этом. Ее мать умирала.
Пока она колебалась и раздумывала, раздался нетерпеливый голос Кэтрин:
– Тэнди? Я слышала, как подъехала машина. Это Рила? Где же она?
У Террил перехватило дыхание, когда она услышала свое детское прозвище:
– Я уже здесь, мама!
Она вошла в спальню. На лице Кэтрин, сидевшей на кровати, облокотившись на подушки, появилось выражение облегчения.
– Рила, добро пожаловать домой.
Она широко раскинула руки, и после секундного замешательства Террил рванулась в ее объятия.
В тот же момент ее обуял ужас. «Господи, что ты делаешь с моей мамой?» Кэтрин стала такой худенькой. Она почувствовала это, обняв мать: острые выпирающие ключицы, руки как спички – в чем только душа держится. Боль пронзила сердце Террил. Она отпустила мать и тяжело вздохнула.
– Как приятно видеть тебя, милая моя, – прошептала Кэтрин. – Надеюсь, ты не собираешься бросать учебу? Я надеюсь… что в этом году ты получишь степень.
– Я обязательно получу степень, – успокоила мать Террил. – Я у цели и не собираюсь от нее отказываться. Но те две недели, что я пробуду дома, мне не хочется думать об учебе.
Затянувшееся неловкое молчание нарушила Террил.
– Эта комната… очень изменилась.
– Мы сменили обстановку год назад, – негромко сказала Кэтрин. – Разве ты не видела, когда приезжала домой на Рождество?
– Нет, – голос Террил звучал спокойно, – Генри не нравится, когда я захожу в эту комнату… я вроде как становлюсь между вами.
После непродолжительного молчания Кэтрин заговорила, слегка нервничая:
– Нам надо поговорить, Рила. Многое изменится…
Но Террил перебила ее:
– Мама, почему мне никто не сказал, что ты больна?
Кэтрин вздохнула:
– Да я и сама не знала… еще три месяца назад, что что-то не так… – Она закрыла глаза и закончила фразу ровным голосом: – Надежды… нет.
– Все знали о твоей болезни, – взорвалась Террил, – а я – нет! А ведь я твоя дочь! Я имела право быть с тобой с того момента, как ты узнала об этом.
Кэтрин откинулась на подушку и слабым голосом произнесла:
– Поверь мне, Рила, ты не много потеряла. Я не хочу больше возвращаться в больницу.
Сердце Террил сжалось, и она снова опустилась на край кровати.
– Прости меня, мама.
Ей хотелось объяснить матери, что она сожалеет обо всем: в первую очередь о своем ужасном характере, о том, что никогда не была такой дочерью, которую Кэтрин хотелось бы иметь.
– Ничего. – Кэтрин почти прозрачными пальцами погладила дочь по щеке. – Ты – дома, ты со мной, и на этот раз все будет по-другому.
Наверху, в ее комнате, Террил встретили, словно старые друзья, знакомые с детства вещи. Она касалась их с любовью, как и каждый раз, возвращаясь, домой.