Она кидала на него вызывающие взгляды типа «давай поспорим», однако в ее прекрасных серо-зеленых глазах при этом мелькала тень надежды. А вдруг это и в самом деле так? А что, если это относится не только к машинам?
Дом Эла был построен еще раньше, чем автомобиль. Испанский коттедж тридцатых годов, с высокими арочными окнами, тяжелыми деревянными полами и решетками из резного металла на окнах и дверях, что по теперешним временам оказалось очень кстати. Двор, выложенный терракотовыми плитками, слева доходил до гаража. Справа его окаймлял ряд высоких, прямых, как иглы, кедров, составлявших предмет споров между Элом и его соседями, которые требовали, чтобы он подрезал деревья. Эл ни за что не хотел лишаться этой естественной ограды, дававшей ему необходимое уединение. Позади дома находился симпатичный внутренний дворик с фонтаном, выложенным плитками, в испанском стиле.
Эл свернул на боковую улочку, въехал во двор, нажал на кнопку дистанционного управления. Двери гаража бесшумно открылись. Несколько секунд он сидел неподвижно в прохладной темноте, прислушиваясь к тихому гулу мотора, представлявшему для него такую же ценность, как биение собственного сердца. Любовно похлопал по коже сиденья. Смахнул пыль с радиоприемника. Почти с удивлением обнаружил, что не хочется выходить из машины. Как все-таки приятно, когда хотя бы одно из самых больших желаний в жизни исполняется… Для полунищего мальчишки из Нового Орлеана красный «шевроле-монза» казался несбыточной мечтой. Эл грезил о таком в полутьме кинозала. И вот теперь у него есть такой автомобиль. Он наслаждается каждым мгновением, проведенным вместе со своей машиной.
Раздался звонок радиотелефона. Эл поднес трубку к уху.
– Да?
– Готова поспорить, сейчас ты сидишь в этом своем дурацком «корвете», размышляя о том, как далеко ты ушел от того нищего мальчишки.
Он тяжело вздохнул.
– Марла, что происходит между тобой и моим «корветом»? Ты ведешь себя так, будто я провожу время с другой женщиной.
– Потому что ты ведешь себя так, будто это не автомобиль, а любимая женщина.
– Марла, прекрати. Неужели ты не можешь понять…
– Знаю-знаю, это твоя радость, это твоя гордость. А я… дай Бог, если на втором месте.
Эл громко расхохотался.
– Не зря же говорят: каждый ищет в жизни свое место.
– Ты хочешь сказать, я свое наконец нашла?
Он представил себе ее в эту минуту. Телефон зажат у плеча, она полулежит в шезлонге, неглиже, и покрывает ногти красным лаком, такого же цвета, как его «корвет». Хотя, судя по настроению Марлы, это может быть и багровый, и ярко-синий лак.
– Вообще-то я на работе, – пояснила Марла, расправляя юбку и застегивая жакет. Волосы туго стянуты черепаховой заколкой, на носу очки – не потому, что она в них нуждается, просто в эту минуту играет роль строгой преподавательницы. – Через две минуты у меня начинается лекция… Так что же сказал Булворт?
Эл усмехнулся. Вот тебе и неглиже…
– То, что мы с тобой думали. У них нет сомнений в том, что Лори Мартин похитили. Возможно, ее уже нет в живых. И возможно, Стив Маллард последним видел ее живой. Хотя он утверждает, что они так и не встретились в тот день. Он у них главный подозреваемый номер один.
– Либо главный подозреваемый, либо подозреваемый номер один.
Марла всегда строго придерживалась правильного стиля, когда говорила на юридические темы.
– Ну да. Но он у них и то и другое. Пока у них против него ничего нет – ни трупа, ни улик. Поэтому они не могут его арестовать. Он все еще работает в Сан-Диего, тогда как жена и дети живут у себя в Энчиио.
Марла задумалась, нахмурила брови.
– Мне Стив Маллард не показался злодеем. Те пару раз, что мы его видели, он произвел на меня нормальное впечатление.
– Это не редкость.