Здесь ничего не было: ни гостиной, где мы обедали, ни нашей спальни, ни комнатушки, где я провела ту первую ночь, ни синей комнаты, где хранились вещи другой женщины, ни зала с головами животных и оружием на стенах, ни Хиддегарды и Ганса. Все исчезло.
– Вот это место! – воскликнула я.
– Елена, бедное дитя!
– Но что здесь случилось?
– Такое впечатление, что домик сгорел. Пошли отсюда поехали домой. С тебя достаточно.
Я не хотела уходить, мне хотелось постоять на этом пепелище и еще раз разобраться во всем. Сновидение не могло быть таким четким. Так не бывает. Страдание переполняло меня, потому что они каждое мгновение убеждали меня в нереальности случившегося.
Ильза отвела меня к коляске.
Мы возвращались домой в молчании. В голове у меня было пусто. Все свидетельствовало о том, что мое замужество было сказкой.
Вернувшись домой, я впала в глубокую депрессию. Ильза пыталась отвлечь меня вышиванием и стряпней, но я оставалась безучастной. Иногда я мечтала о том, что Максимилиан вернется за мной, но опасалась таких мечтаний – они снова могли завести меня в опасное царство иллюзий.
Меня подавляло не только одиночество и отчаяние; в то время, как сердце взывало к мужу, я боялась за себя. Тогда много говорили о могущественных силах внушения и гипноза. Слава сестер Фокс распространилась от Америки до Англии около десяти лет тому назад; они верили, что возможна связь с умершими, и хотя находилось немало скептиков, многие верили в возможность такого общения, что ранее казалось бы невероятным, а также в то, что некоторые люди обладают знаниями и способностями раскрывать неведомые секреты. Доктор Карлсберг, несомненно, экспериментировал с новыми методами лечения, и в силу обстоятельств я оказалась подходящим объектом для его опытов.
Я больше не ощущала себя прежней простушкой Еленой Трант. Если верить уликам Глайбергов, я пережила ужасающее испытание, какое выпадает на долю невинных девушек, или пережила восхитительное упоение, которое может дать близость двух людей, объединившихся совершенный союз. У меня не было уверенности, какой я приобрела. Если правы Глайберги, я потеряла сто дней жизни, и эти дни я прожила так, как никогда не смогла бы прожить заново – я любила глубоко, страстно и во веки веков человека, который был призраком. Так любить я не смогла бы еще раз. И поэтому боль утраты была невосполнимой.
Я чувствовала себя чужой и часто, пытливо вглядываясь в зеркало, не узнавала отраженного в нем лица. Что я могла сделать, если сама не знала, содействую ли я по своей воле устранению ужасного происшествия из моей памяти, заменяя его прекрасным сновидением?
Временами по ночам я просыпалась в ужасе, когда мне снилось чудовище в облике Максимилиана, настигающее меня в лесу. В мгновение пробуждения я задумывалась, так ли все было: мы вошли в лес, он еще колебался... В эту минуту реальность превратилась в сновидение?
Мне было страшно. Я наблюдала за собой, за своими поступками. Чувство, что я теряю контроль над собой, внушало мне страх. Луиза, кузина моей матери, о которой никогда не говорили в семье, сошла с ума. Ужас охватывал меня.
Меня тянуло, к Ильзе, я ощущала ее доброту и сострадание. Меня трогали ее забота, попытки освободить мое сознание от происшедшей трагедии. Я ясно видела ее старания мне помочь.
Череда дней оставила меня безучастной. Апатия проходила лишь при звуках топота конских копыт, и тогда я вскакивала в ожидании, потому что не могла оставить надежду на возвращение Максимилиана.
Доктор Карлсберг навещал меня каждый день. Его забота обо мне была на редкость удивительной.
Думается, примерно через неделю после того, как я пробудилась в кошмарном сновидении, Ильза сказала мне, что им придется покинуть Локенбург.