– В Локенвальде!
Нотки радостного удивления прозвучали в моем голосе. Тетя Каролина нашла такой восторг неприличным; тете Матильде, в свою очередь, румянец на моем лице дал бы повод подумать о появлении у меня сердечного заболевания. Мне хотелось смеяться, с сердца вдруг свалилась большая тяжесть.
– Я воспитывалась в монастырском пансионате неподалеку от Лейхенкина.
– Неужели, это совсем рядом с Локенвальдом.
– Лес Лока! – сказала я радостно.
– О, вы знаете наши старые легенды.
Тетя Каролина решила вмешаться. Эти люди, кажется, забыли от волнения, кто хозяйка в этом доме.
Чтобы отвлечь их внимание от меня, тетя Каролина предложила им выпить по стаканчику ее самодельного вина. Они согласились, и тетя призвала Эллен, но, опасаясь, что служанка плохо сотрет пыль с бокалов или что-то не так сделает, вышла проконтролировать ее действия. Тетя Матильда загнала в угол Эрнста Глайберга и просвещала его о заболеваниях сердца, но он говорил по-английски еще хуже супруги, что совсем, однако, не заботило тетю. Она не нуждалась в собеседниках – ей нужна бы аудитория.
Тем временем я повернулась к Ильзе, возбуждение мое нарастало. Она была примерно того же возраста, что и мама, и рассказывала о жизни в Даменштифте, об игра: в которые они играли в маленьком замке, как семья моей мамы навещала ее родителей и как они скакали на пот по лесу.
Глубокая ностальгия овладевала мною. Принесли вино годичной выдержки, которое тетя Каролина сочла готовым к употреблению, и свежие винные бисквиты вчерашней выпечки. Она многозначительно взглянула на меня, чтобы убедиться, что я понимаю, как важно всегда иметь под рукой вино и бисквиты на такой непредвиденный случай.
Ильза высоко оценила вино и попросила у тети рецепт приготовления бисквитов.
Так что визитом остались довольны все трое.
Это было началом. Глайберги поселились в Оксфорде, и вскоре тети и я были приглашены отобедать с ними!
Прием прошел на высоте, и тети остались им доволен хотя тетя Каролина по-прежнему считала, что у Глайбергов заморские повадки.
Мне нравилось проводить время с ними. Мы непрестанно говорили о моей матери и ее встрече с отцом во время его пешеходного похода. Их это очень интересовало Я рассказывала им о Даменштифте и монахинях. Фактически рассказывала только я, Глайберги гораздо меньше говорили о своей жизни. Тем не менее они снова очен ярко вызвали в моей памяти очарование леса, и почувствовала, что снова переменилась. Ко мне вернулось прежнее состояние, забытое после приезда Англию. Я не промолвила ни словечка о моем приключении в лесу, но думала о нем беспрестанно, и ночью после посещёния Глайбергов я представила его так четко, словно прожила его заново.
Дни проходили очень быстро, и ежедневно я виделась с Глайбергами. Я призналась им, что буду скучать без них, и Ильза сказала, что они тоже привыкли ко мне. Именно к Ильзе я привязалась больше всего, отожествляя ее со своей матерью. Она рассказывала мне об их совместном детстве, увеселительных поездках и обычаях, о которых упоминала моя мама, и маленьких проделках, связанных с Лили, так ее звала Ильза, и о которых я никогда не слышала раньше.
За неделю до отъезда Ильза сказала мне:
– Как бы мне хотелось, чтобы ты снова побывала у нас!
Радость на моем лице, казалось, поразила ее.
– Тебе действительно этого хочется? – сказала она, обрадованная моей реакцией.
– Больше всего на свете! – воскликнула я пылко.
– Полагаю, это можно устроить.
Она положила руку на талию, подняла плечи, как это часто делала.
– Я оплачу свой проезд, – сказала я поспешно. – У меня есть немного денег.
– Это необязательно. Ты будешь, конечно, нашей гостьей.
Она приложила палец к губам, словно что-то пришло ей в голову.
– Эрнст... – сказала она.