(Из книги В. Трухановского «Уинстон Черчилль».)
Вернувшись в Лондон, Винни узнал о гибели в Южной Африке своего друга Джорджа Герберта Рейли.
1979 год Москва, приемный пункт вторсырья № 398/2
— Не понимаю, как можно так отзываться об известной писательнице… — Вика покраснела и закрыла «БЛОКЪ-НОТЪ».
— О какой? — Эдик вонзил зубы в котлету.
— Этель Лилиан Войнич…
— А как он о ней отзывается?
— Как о женщине… — сконфузилась Вика.
— Этот шпион трахал ее, что ли? — оживился Бодягин. — Ну и как она ему?
— Эдик…
— А что? Дело житейское. А вообще странно: я почему-то думал, что она старая дева, — он заржал. — Представляю их в постели. Шпион в темных очках и с пистолетом, а она — с рукописью!
— Фу, что за пошлость!
— При чем здесь пошлость? И вообще, что ты все усложняешь? Они такие же люди были, как мы с тобой. Или что ты думаешь, твоя Войнич детей в капусте находила?
— У нее не было детей…
— Все равно… Должно ж быть какое-то удовольствие в этой жизни…
Замявшись, Вика решила сменить тему.
— Оказывается, у этого Рейли была очень интересная биография, — светским тоном сообщила она. — Богатая событиями, а не только любовными похождениями.
— А что ты думаешь, интимные отношения — это не события? — гнул свое Бодягин. — Да если хочешь знать, в одну ночь может вместиться целая жизнь.
— У тебя, видимо, немалый опыт, — опустила глаза девушка. — Но все увлечения Рейли не играли для него решающей роли. Он как разведчик не мог позволить себе серьезных отношений…
— Ну и правильно, — одобрил шпиона Эдик. — В жизни мужчины женщина всего лишь эпизод. Не всякая, конечно, — спохватился он, взглянув на Вику.
— Эти записи производят странное впечатление, — девушка торопливо раскрыла «БЛОКЪ-НОТЪ». — Иной раз кажется, будто они принадлежат разным людям. Хотя почерк одинаковый. Что это — дневник? Мемуары? Художественное произведение?
— Дневник, — предположил Эдик. — Так тебе и опубликуют мемуары, где он трахается с автором «Овода».
— Но это же рукопись, — возразила Вика. — Может быть, человек писал для себя, в стол.
— Да не все ли равно тебе, — Бодягин доел обед и довольно потянулся. — Они все давно умерли.
— Но это же были реальные люди… Если это вымысел, то он компрометирует женщину.
— Может, это какой-то законченный шизофреник писал. Мало ли что ему в голову взбредало! Я таких навидался в психушке — во! — он полоснул себя ребром ладони по горлу. — Такому не то что с Войнич, а хоть с самой Клеопатрой переспать — раз плюнуть. В нашей палате один лежал, так он считал себя Мариэттой Шагинян. Как уколют, ничего, забывал. А так — вскакивал по ночам и в темноте, на тумбочке писал «Гидроцентраль». Слава Богу, без ручки и бумаги. А то бы еще и читал. Я как раз тогда бессонницей мучился. Как скучно станет, толкну его в бок: «Товарищ Шагинян, каковы ваши творческие планы?» А он так серьезно: «Собираю материалы для романа про вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина. Вы знаете что-нибудь об этом самом человечном человеке?» И как закатит лекцию — на два часа.
— Он что, по-настоящему болел? — удивилась Вика.
— Ну! Там у всех настоящий диагноз, кроме меня.
— И ты среди них? Это ужасно…
Эдик притянул девушку к себе. Они поцеловались.
— Какая у тебя кожа нежная, — он провел пальцем под ее подбородком.
Вика смущенно взъерошила ему волосы.
— Чего ты свитер не снимешь? — спросил он как можно более непринужденно. — Жарко ведь. Смотри, вспотела вся.
К его разочарованию, под свитером у Вики оказался батник. Эдик расстегнул на нем две верхние пуговицы.
Вика задержала его руку.
— Ну что ты? — парень поцеловал ее и расстегнул еще две пуговицы.
Девушка судорожно вздохнула и попыталась высвободиться из его объятий.
— Не бойся, — шептал Эдик. — Сюда никто не войдет… Черт, что у тебя за конструкция?..
Лифчик не поддавался. Эдик перестал с ним бороться. Послышался треск оторвавшейся бретельки. Под его ладонью бешено колотилось Викино сердце.
— Не надо… — просила она. — Пусти…
Эдик поцеловал ее маленькую трепещущую грудь. Его рука скользила по колготкам под подолом юбки.
— Не надо… Ну, пожалуйста! — Вика чуть не плакала.
— Но почему? — бормотал Бодягин, пытаясь стянуть с нее колготки вместе с трусиками и узкой юбкой. — Ты не в настроении?
— Пусти! — собравшись с силами, Вика резко оттолкнула его и лихорадочно начала приводить себя в порядок.
— Да что ты в самом деле?! — психанул Эдик. — Если нас тянет друг к другу… Мы же взрослые люди… Что ты девочку из себя корчишь?
— Я не корчу, — еле слышно пролепетала Вика. — Так оно и есть.
Глава 5
«ЛИЧНОСТЬ ВЕСЬМА ИЗВЕСТНАЯ»
Порт-Артур, декабрь 1903 года
(Из шифрованного донесения в «Интеллидженс Сервис».)
США, Нью-Йорк, март 1904 года
(Из шифрованного донесения в «Интеллидженс Сервис».)
(Из шифрованного донесения в «Интеллидженс Сервис».)
Порт-Артур, март 1905 года
(Из шифрованного донесения в «Интеллидженс Сервис».)
Немного истории
Из «БЛОКЪ-НОТА» неизвестного
«…а также был присвоен титул сэра.
Но я не могу подолгу сидеть на одном месте. Через два месяца, покинув Лондон, я отправился в Россию. Заехал в Германию, где весьма сильны патриотические настроения. Родственник супруги русского царя, кайзер Вильгельм, прилагает все усилия для ослабления мощи Российской Империи. Еще во время войны он навязал Петербургу новые условия торговли, согласно которым немцы резко повысили пошлину на русскую пшеницу и рожь. И напротив: русские ставки обложения германского промышленного ввоза в Россию по-прежнему оставались на крайне низком уровне.