— Королевское? — переспросил ошарашенно Гаррет, потирая освобожденную ногу.
— Это Его Высочество Алый Принц, — пояснила Уна. — И если он так сказал… значит, ты должен будешь подчиниться. Лучше десять лет в служении и разлуке, чем…
— Я велю отлить ему самый большой самострел, — кровожадно пообещал Демьен, — в пуд весом. И ты будешь его всюду таскать на спине и отбиваться от нечисти с его помощью.
Она подала руку брату и помогла ему подняться с кровати.
— Ну, идем в подвал? — произнес Дерек. — Джон может быть еще жив. Печать крепко защищает его от некромага, и снять ее ни одному Корнелиусу не под силу!
* * *
Впереди себя Дерек снова послал пантеру. Похоже, ему ужасно понравилось пользоваться оружием Аргента. Он был словно мальчишка, впервые вынувший меч отца из ножен, любовался его клинком и примерялся, как им рубить врагов. Пантера по его команде осматривала коридоры, совала свой нос в каждую комнатку, в кладовки, а Дерек все находил для нее все новые задания.
— Классный зверь! — произнес он с восторгом. — Разбогатею — сделаю себе такого же.
— Давай она прекратит бегать кругами, — опасливо озираясь, попросил Демьен. — А будет держаться около нас. А то тревожно все же.
И он тревожился не зря.
Прямо перед ними, с лестницы, ведущей из подвала, поднялась темная фигура, с ног до головы закутанная в плащ. Неизвестный откинул с лица капюшон, и на студентов глянули глубокие зеленые глаза, так похожие на глаза Корнелии. Молодой человек с тонкими чертами лица и золотыми волосами, но с недоброй усмешкой, преградил им путь.
— Я знал, что вы направитесь именно сюда, — красивым глубоким голосом пояснил он, увидев изумление на лицах студентов. — Моя мощь так велика, что мне не нужны даже Небесные Иглы, чтобы мгновенно оказаться там, где я пожелаю.
При виде его Демьен побледнел как полотно. Его серые глаза расширились, стали похожими на серебряные монеты.
— Корнелиус, — пробормотал он. — Сын Корнелии… так это не вранье некромажонка, это реально так…
— И что в этом особенного? — шепнула Уна.
— А ты посмотри на меня в свое зеркальце, — произнес Корнелиус, усмехаясь, явно наслаждаясь произведенным впечатлением. — Ты же уже знаешь о его волшебных свойствах?
Уна выхватила зеркало, направила его на Корнелиуса, и зеркальная гладь отразила вместо молодого человека пустоту. Темные пыльные стены, каменную лестницу, но его самого — нет.
— Он никогда не рождался, — пояснил Демьен, напряженно поглядывая на усмехающегося врага. — Корнелия так заботилась о своей талии, что… словом, не было его никогда. Его Корнелия выпросила у Вседвери. Попросила вернуть ей возможность стать матерью. Второй шанс…И Вседверь его дала, а это паршиво, очень паршиво!
— Почему? — пискнула Уна.
— Потому что я бессмертен! — выкрикнул Корнелиус страшным, грохочущим голосом, и полы его плаща взлетели, словно страшные рваные вороновы крылья. Зеленое ядовитое пламя сорвалось с обоих его ладоней, бурным потоком хлестнуло по месту, где стояли студенты, но бдительный Дерек успел. По его велению пантера в прыжке рассыпалась в огромное полотнище и накрыла собой всех черным покрывалом.
Зеленок пламя нещадно хлестало, изливалось из рук разъяренного некромага, но не достигало своей цели.
— Сейчас я откину плащ, — прошептал Дерек, весь дрожа. Ему приходилось сдерживать весь напор некромага, — и ты, Уна, стреляй по нему… Давай! — взревел Дерек, уже не в силах сдерживать мощь удара некромага. Черный алмазный плащ взлетел, и Корнелиусу в лицо четко ударил огненный клубок, еще и еще, и тот взвыл, колотя по горящим щекам ладонями. Обгоревшая кожа пластами сползала с его лица, обнажая какую-то другую — страшную, отталкивающую, — личину, Корнелиус уже не улыбался так кротко и славно, и больше походил на жертв своего магического искусства. Он взмахнул обожжённой рукой, и по его велению знакомые уже дымные тени полезли изо всех щелей, протягивая руки к студентам.
В одном из зловещих призраков Уна с изумлением увидела знакомые черты и поняла, что это ее отец, призванный некромагом на службу из небытия. Слезы брызнули из глаз девушки, когда она в великолепно выпаде пронзила призрак своим волшебным клинком, и тот стал осязаем, превратился в полуистлевший труп, все еще сохранивший на себе останки одежды, в которой когда-то ходил ее отец — великий огненный маг.
От второго ее удара скелет развалился, упал на пол, под ноги дерущимся, и Уна переступила через него, наступая на Корнелиуса.
— Черта с два ты бессмертен! — прорычала она яростно. — Вряд ли в кучке остывающей золы, в которую ты сейчас превратишься, будет хоть капля жизни!
Она не слышала, как отбивались от наступающих призраков Дерек и Демьен, как пантера Аргента рвала дымные тела десятками. Ее гудящие огненные шары один за другим летели в Корнелиуса. Половина из них разбивалась о выставленную им защиту — прозрачный купол, — а половина, своей мощью и жаром растопив магическую поверхность купола, падали на одежду некромага, прожигали его руки, лицо, и скоро весь он пылал, словно огромный факел, со страшным воплем.
Меч Уны был слишком мал, и она уверенно собрала из своей техноброни длинную пику — так, как это делал Аргент. Перехватила ее удобнее и одним ударом вогнала в сердце бьющегося в агонии человека.
Вмиг все стихло.
Погасло пламя, исчезли ползущие черные тени, потому что повелитель их исчез, и Уна изумленно оглядела свое оружие.
— Куда он пропал?! — в страхе крикнула она. — Куда он пошел?
— В небытие, — ответил Демьен, утирая пот со лба. Его ладони тоже хранили тепло магического огня. — Во Вседверь, чтобы родиться еще раз. Он бессмертен — тут он не наврал нисколько. Сколько раз ты его убьешь, столько раз он появится вновь. Он будет возникать снова и снова, преследуя и нападая. Понимаешь теперь, почему он опаснее Корнелии?
Глава 18. Принц, паж, белый рыцарь и паладин
Джона Уна с трудом отыскала в подвале. Он был еще более обессилен, чем брат, видно было, что Корнелиус, жаждущий его силы, его дара, применял все способы, чтобы сломать мальчишку, да только без толку. На его бледном лбу так и оставалась черная печать техномага. Сам Джин, вконец измученный и обессилевший, спал на грязном полу, свернувшись калачиком, подтянув колени к груди. Его, так же как и Гаррета, к стене приковывала не очень длинная цепь, которую Дерек легко снял.
Увидев брата в таком жалком состоянии — исхудавшего, в грязной изодранной одежде, — Уна расплакалась. Джон, услышав ее причитания, вздрогнул, просыпаясь. Его синие глаза, мутные от голода, с трудом открылись, пересохшие растрескавшиеся губы дрогнули, пытаясь улыбнуться, и он, приподнявшись на локтях, прошептал:
— Я не поддался, Уна… Он не смог меня сломать… А Гаррет где? Корнелиус и его мучил…
Джон… странное сочетание мягкости, страсти и силы. Он не мог не понять, кто является источником всех бед, постигших их семью, он смотрел в мертвые глаза брата. И все же ему было жаль его, Джон искренне беспокоился о нем.
— С Гарретом все хорошо, — рыдая, ответила Уна, утирая слезы. — Мы его освободили. Он с нами сейчас пойдет. И вернется совсем другим человеком… все будет как прежде!
— Как прежде не будет, — с трудом выдохнул Джон. — Отец… я отца похоронил под сиренью… Корнелиус разрешил… чтобы никто не видел…
Уна раскачивалась из стороны в сторону, зажав рот руками, чтоб никто не слышал ее крика, полного боли, и плакала. Казалось, весь мир для нее потонул в слезах.
Наверное, Джон думал, что видел очередной голодный сон, потому что на его исхудавшем лице отразилось изумление, когда Уна с плачем бросилась обнимать его, и он болезненно поморщился, когда ее руки обвили его шею.
— Осторожнее, — прошептал он. — Корнелиус мучил меня… вся спина горит…
— Бедный, бедный, — уже не сдерживаясь, кричала и плакала Уна, содрогаясь всем телом, прижимаясь к брату, к родному и дорогому ей человеку.