Фургон замедлился, его огни уставились на нас, как хищник, преследующий свою добычу.
«Правильно, ублюдки. У нас есть оружие, поэтому НАЗАД!»
Звук выстрела, похоже, предупредил кого-то в поезде, потому что его мощные толчки замедлились. Раздался громкий визг, когда ударили по тормозам, но поезд всё ещё продолжал двигаться слишком быстро, чтобы не сбить человека на рельсах.
— Джек! — закричала я. Дети издали коллективный вздох, когда поезд пронёсся мимо нас в виде размытой ржавчины и металла, задувая некоторые факелы. Товарняк остановился, передний вагон оказался в нескольких метрах от нас.
Тишина, которая наступила после того, как прекратилось что-то громкое и громовое, была оглушительна. Это усилило пустоту окружающих равнин. «Зверь», которого мы преследовали и которого так трудно поймать, стонал и скрипел как дракон, который выдохся. Джеку удалось его обуздать, но всё, что я чувствовала, было болезненной пустотой в моём сердце. Я стояла там, пытаясь вспомнить, как дышать, застыв, пока минуты тикали, глядя на ярко-синий товарняк, который остановился передо мной.
Звуки металла, скользящего по металлу, вывели меня из шока.
— Родел. Сюда!
Это был Джек.
Облегчение. Такое глубокое облегчение, что оно заставило моё сердце биться заново, кровь снова начала течь по моим венам.
Дети увидели его, прежде чем это сделала я.
— Haraka! Haraka! Быстро.
Он выкинул факелы, которые всё ещё горели, туша их о землю, пока поднимал детей в вагон. У него были световые люки по бокам, с прорезями вместо сплошного металла на всех четырёх сторонах.
— Я поговорил с машинистом, — сказал он. — Я заплатил ему, чтобы доставить нас в Ванзу. — Джек был полностью на адреналине, не понимая, через что он только что заставил меня пройти.
Он протянул руку, ожидая, когда я возьму её, чтобы он мог подсадить меня в поезд. — Давай, Родел. Хватит отвлекаться. Я сказал ему, чтобы он трогался. У нас мало времени.
— Я не отвлекаюсь! — я хотела плакать и не знала, было ли это от гнева или облегчения. — Я думала, что ты… ты…
Послышался резкий свист, и поезд тронулся.
— Родел? — Джек потер плечо, вращая его вперед, а затем назад.
— Ты повредил другое плечо? — это было не то плечо, на которое он приземлился, когда мы столкнулись с фургоном.
— Мне нужно перестать сворачивать пути.
Он сказал это так искренне, что уголки моего рта приподнялись.
— Как тебе удается заставить меня улыбнуться, даже при самых худших обстоятельствах?
— Я рад, что мои травмы развлекают тебя. — Он поднял меня в вагон, прежде чем запрыгнуть позади меня.
— Здесь козы! — воскликнула я. Пол был покрыт сеном, а козы ютились в загонах вокруг нас.
— Это поезд для перевозки скота.
— Пахнет так же, — заметила я. Джек оставил дверь открытой, поэтому зловоние было не слишком сильным.
Я быстро пересчитала детей. Все на месте. У маленькой девочки, которую я несла, были окровавленные колени, но кроме этого, казалось, что всё в порядке. Дети смотрели своими бледными глазами сквозь щели на фургон с преступниками, который подъезжал ближе, хорошо видимый в ранней утренней дымке. Это был тот фургон, который мы видели на пути к Магесу. Второй, покрытый пылью, следовал за ним.
— Ты их напугал, — сказала я, когда Джек прислонился к открытому люку, с винтовкой на плече наперевес.
— Я занялся азартной игрой. У меня было всего два выстрела.
— Если они сейчас подъедут к поезду…
Мы двигались со скоростью улитки, хотя двигатель напрягался, чтобы снова набрать скорость.
— Они не будут. Они не знают, что я здесь. Им нужны дети, но не настолько сильно, чтобы подвергать себя риску. Когда поезд подобрал нас, мы выиграли. Мы будем в Ванзе задолго до того, как они смогут догнать нас.
Я собиралась вздохнуть с облегчением, когда машина, которая за фургоном, начала ускоряться. Похоже, что водитель не собирался останавливаться.
— Какого чёрта? — Джек выпрямился, когда машина приблизилась.
— Он собирается врезаться в нас!
Но водитель врезался прямо в белый фургон впереди. Затем он отъехал назад и снова врезался в него.
— Чёрт, — сказал Джек, когда облака пыли расселись. Обе машины были выброшены на гравий по бокам от рельс. — Это Бахати.
— О, Боже. Он, должно быть, приехал за нами. Но что он делает? Не похоже на него, чтобы он кого-то провоцировал.
Мы с ужасом наблюдали, как трое мужчин вышли из фургона и вытащили Бахати из его машины. Водитель остался в фургоне — зловеще тёмный силуэт был заметен на фоне тонированного стекла.
— Схоластика.
Каждый мускул в теле Джека напрягся, когда он это сказал.
— Она не с Бахати. Я велел ему привезти её. Она, должно быть, у них. Это единственная причина, по которой Бахати будет следовать за ними так далеко.
— Джек, — я сжала его руку. Я знала, ему придётся уйти, но задержала его на несколько секунд дольше. — У тебя нет пуль. У тебя ничего нет.
— Это не имеет значения, — ответил он. — Там маленькая девочка, которая нуждается во мне.
«В тысячах жизней я умру тысячами смертей, чтобы спасти её».
Это была не Лили, но Джек не собирался позволить этому повториться снова.
— Послушай меня, — сказал он. — Независимо от того, что происходит, ты остаёшься в поезде. Ты доставишь этих детей в Ванзу. Ты меня слышишь?
— Я не… Я не могу…
— Ты можешь. Ты моя радужная девочка, ты чёртова волшебница. Никогда не забывай об этом. — Он взял моё лицо в свои руки и поцеловал так, будто я была самым прекрасным, что он когда-либо пробовал.
А потом я услышала хруст гравия, когда он спрыгнул и направился к кругу людей, которые пинали и били Бахати, пока он лежал на земле.
— Отпустите его! — приказал он, направляя на них винтовку. Его тон не оставил места для спора. Он знал, что у него нет пуль, я знала, что у него нет пуль, но этого не знали преступники, и они были обеспокоены всерьёз.
Мужчины отступили от Бахати и выстроились по сторонам фургона, когда Джек направлял винтовку от одного к другому, контролируя их.
— Бахати, садись в поезд, — сказал Джек, когда тот сглотнул. Он был в плохом состоянии, но быстро вскочил на ноги. Один его глаз был опухшим, и Бахати держался за колено, когда захромал к поезду.
— Ты, — Джек постучал в водительское окно своей винтовкой. — Выходи, подняв руки, и открой заднюю дверь.
Сначала казалось, что мужчина не услышал его, но он вышел, вставая сначала на одну ногу, а затем на другую. Моё сердце сжалось, когда я мельком увидела его лицо. Свежий порез шёл через его лоб, пересекая бровь и спускаясь вниз к щеке. Кровь только начала сворачиваться, рваная красная линия шла по его коже. Его запястье было чем-то обёрнуто. Красная бандана, которая трепетала на ветру. Я видела его раньше.
Где?
Когда?
И тут меня осенило. В полицейском участке. Когда я поехала с Гомой. Он до смерти напугал меня. В его глазах было что-то совершенно отличное от его льстивой улыбки.
К.К. Так его называл инспектор Хамизи. Я вздрогнула, вспомнив смех, который слышала, когда он пытался сбить Джека.
Кех кех кех кех. Как гиена, копающаяся в костях.
Я протянула руку, когда Бахати подошёл, и помогла ему подняться в поезд. Из его носа сочилась струйка крови.
— Открой заднюю дверь, — сказал Джек К.К.
К.К. подошел к задней части фургона, как будто просто решил прогуляться воскресным днем, медленно и неторопливо.
— Я не знаю, что ты пытаешься…
— Заткнись, — Джек подтолкнул его пистолетом. — Отпусти её.
— Отпустить кого? — К.К. разблокировал дверь и отошёл в сторону.
Я не могла заглянуть внутрь фургона, потому что он стоял под углом, но Джек не выглядел слишком счастливым.
— Где она? — спросил он. — Что ты сделал с Схоластикой?
— Джек, — прервал его Бахати, держась за челюсть. — Схоластика на ферме. Гома не позволила ей уехать, пока она не получит очки. Я приехал один.