Самарез упорно молчал и усердно ухаживал за обеими сестрами, не забывая при этом о своей работе и о поло. В том, что он нравится и той и другой, не было никакого сомнения.
Надвигалось лето, а Самарез все не делал решительного шага, и девушки начали терять выдержку, стали нервны и раздражительны; женщины говорили, что их тревогу можно было прочесть у них в глазах. Мужчины к таким вещам слепы, если только в их натуре не преобладает женское начало, но кого тогда они интересуют? Я полагаю, что щеки сестер Копли побледнели просто от апрельского зноя. Им следовало пораньше уехать в горы. Никто из нас не становится ангелом с наступлением летней жары. Младшая сестра казалась еще более резкой, чтобы не сказать язвительной; очарование старшей сильно потускнело, чувствовалось, что оно стоит ей труда.
Надо сказать, что пост, где все это происходило, хотя и не маленький, стоял в стороне от железной дороги и довольно много терял из-за этого. В нем не было ни общественных садов, ни оркестров, ни других увеселений, о которых стоило бы говорить, а до Лахора, где устраивались танцы, был чуть ли не день езды. Не избалованные развлечениями, мы благодарили судьбу и за малое.
В начале мая, незадолго до отъезда дам в горы, когда стояла гнетущая жара и в посту оставалось не больше двадцати человек, Самарез пригласил нас на пикник при луне у старой гробницы возле высохшего русла реки, в шести милях от поста. Пикник был устроен по образцу Ноева ковчега. Всего собралось шесть пар, включая маменек, сопровождавших девиц, и пары из-за пыли должны были ехать на расстоянии четверти мили одна от другой. Ночные пикники лучше всего устраивать в конце сезона, перед тем как девицы уезжают в горы. Они способствуют взаимопониманию и должны были бы поощряться маменьками, особенно теми, чьим дочкам амазонки к лицу. Я знаю один случай... Но это уже совсем другая история... Пикник наш мы называли между собой "пробки в потолок", так как все ждали, что Самарез сделает наконец предложение старшей мисс Копли, а кроме его романа, был и еще один, и мы надеялись, что он тоже придет к счастливой развязке. Атмосфера нашего "света" была сильно наэлектризована, ее необходимо было разрядить.
Мы встретились на плацу в десять. Было невыносимо жарко, и хотя лошади шли шагом, шерсть их потемнела от пота. Но все-таки это лучше, чем томиться в наших темных домах. Когда мы наконец тронулись при полной луне, кавалькада состояла из четырех пар, трио и меня. Самарез ехал между двумя мисс Копли, я тащился в хвосте процессии, раздумывая о том, с которой из двух он поедет обратно. Все казались довольными и счастливыми, но каждый чувствовал - что-то должно произойти. Двигались мы не спеша и когда добрались наконец до старой гробницы у разрушенного водоема в запустелом саду, где мы собирались устроить привал, время подошло к полуночи.
Я замыкал кавалькаду и, перед тем как въехать в сад, заметил в северной части небосклона прозрачные серовато-коричневые облачка. Но вряд ли кто-нибудь сказал бы мне спасибо, если бы я испортил так хорошо начавшийся пикник... И песчаная буря в конце концов не так уж страшна.
Мы спешились у водоема. Кто-то захватил с собой банджо - самый сентиментальный инструмент, какой я только знаю, - и трое или четверо из нас спели. Не смейтесь над нами. В таких забытых богом постах, как наш, право же, не слишком много развлечений. Затем, расположившись под деревьями, мы принялись болтать, все вместе или парочками, а сожженные солнцем розы роняли на нас лепестки. Наконец был готов ужин. Превосходный ужин, такой холодный, такой замороженный! Лучшего и представить было нельзя, и мы не спешили его окончить.