- А почему объявление не около гимназии вывесили? - я не верила до конца нашему счастью.
- Не около гимназии наклеили, потому что по улицам не только выпускники ходят, но и бывшие выпускники, - Бонни в волнении сжала мое плечо.
Ее глаза сверкали! - Джейн! Мы вытянули счастливый билет.
- Сейчас вытянем счастливые билеты, - я наклонилась, потому что список имперских академий отпечатан самым маленьким шрифтом, чтобы они все уместились на рекламе. - Нашла! Сиракузская имперская Академия актерского мастерства! - Я торжественно пропела.
Затем посмотрела на свою подружку, и мне стало грустно. - Бонни, теперь ты можешь для себя выбрать престижную Академию по душе и по деньгам.
Не обязательно тебе поступать со мной в актрисы.
- Бонни, мне без тебя будет грустно, - Бонни смешно сдвинула бровки.
Я засмеялась. - Поэтому, я не буду без тебя.
Конечно, заманчиво окончить академию зубного протезирования мелкому рогатому скоту.
Или - Академию слесарной обточки ключей.
Но для меня важно, чтобы ты была рядом, Джейн.
- Я... я буду стараться для тебя, Бонни, - я обняла подружку, и мы заревели.
Прохожие косились на нас, но мне наплевать на чужое мнение.
- Джейн, надо торопиться, а то все Академии хорошие разберут, нам ничего не достанется, - Бонни вытерла глаза ладонью и перешла на деловой тон. - Или контора закроется на обед.
- Улица Мельников двадцать три А, - я подхватила подружку за руку. - Я знаю, где это.
В здании бывшего комбината производства пищевых красителей. - Мы рванули с низкого старта.
Так быстро, наверно, не бегал ни один Олимпиец.
На углу тридцать второй улицы имени Орландо я ненароком сбила старушку, которая несла сетку с яйцами.
- Леди, простите, я помогу вам с вашими яйцами, - я остановилась и нагнулась над разбившимися яйцами старушки.
- Джейн, яйца старушки уже не спасти, а мы должны успеть в театральную, - Бонни подхватила меня и потащила, как тягач.
- Извините, мадам, я вернусь и соберу яйца, - я послала старушке воздушный поцелуй.
- Улица Мельников двадцать три А, - около проходной на комбинат Бонни приводила свои волосы в порядок. - Джейн, успокой дыхание, будто мы не бежали. - Бонни советовала, дышала прерывисто. - Мы должны быть равнодушны, сделаем вид, что случайно зашли в контору по раздаче академий.
- Может быть, наоборот, нужно проявить заинтересованность и красные щеки? - я не согласна с подружкой.
Мы начали спорить около пожилого сторожа комбината.
- Все равно вас, мадемуазели, без пропусков не пропущу, - сторож разглядывал нас, будто мы воровки с большой дороги.
- Синьор, нам нужен офис имперской канцелярии академий, - я удивилась, потому что - какие пропуска?
- А зачем он вам нужен, мадемуазели? - сторож затянулся вонючим дымом из старенькой потрескавшейся деревянной трубки.
По запаху в трубке горели сушеные листья зеленого редиса.
- Мы пришли записываться в академию, - Бонни наступала на сторожа.
Он встал грудью на защиту комбината.
- Сейчас посмотрю, есть ли у нас, как вы говорите, имперская канцелярия, - сторож медленно извлек из тумбочки стола потертую толстую книгу, начал листать ее по алфавиту.
Его медлительность начала меня раздражать.
- Герр, не могли бы вы быстрее, потому что мы спешим, - я постукивала каблучком по потрескавшимся камням мостовой.
Мои слова, наоборот, не подстегнули сторожа, а остановили.
Он поднял голову, снял очки и внимательно стал меня разглядывать:
- Молодая, быстрая, нетерпеливая, - голос сторожа трещал, как сухие ветки яблони в мороз. - Похоже, что дела у тебя идут с парнями хорошо.
Когда я был молодым, меня мадемуазели, подобные вам, отшивали на два счета.
- Лучше бы они вам рот зашили, - Бонни проявила непочтительность к прошедшему, уходящему поколению.
Сторож сурово посмотрел на нее и покачал головой. - Я привык, что девушки смеются надо мной и кричат на меня.
Была у меня подружка из Конфедерации Свободных Швей.
Звали ее Клеопатра Заскиндсон.
Каждый вечер она приходила на свидание в новом наряде.
В Конфедерации Свободных Швей девушки должны одеваться изыскано, потому что носят на себе рекламу своей продукции.
Иногда Клеопатра баловалась - заявлялась в потертых джинсах и несвежей майке.
Меня разозлили ее джинсы и майка, и однажды, когда Клеопатра отправилась купаться, я сгреб в охапку ее одежду и сжег в костре для шашлыка.
Клеопатра вышла из озера, узнала, что я уничтожил ее одежду и в гневе прокричала:
"Дурак ты, Василио!