Усадьба Гогенешвили была замкнута узким кольцом плетня. Но тот плетень был так низок, что даже свиньи пренебрегали такого рода забором. Перешагнув через него в наиболее удобном месте, Серго сразу попал на узкую дорожку, которая бежала вниз к шумливому ручью, в котором было устроено нечто вроде запруды для купанья. Насвистывая какой-то мотив, Серго быстро спускался, стараясь не задеть бесшумно пересекающих его путь скромных ящериц.
В стороне от дорожки, в кустах рододендронов, Серго заметил притаившуюся фигуру Вано. Тот, заслышав шаги и свист, обернулся и сделал знак брату подойти. Заинтересованный Серго, осторожно продвинулся к Вано и опустился подле. За кустами шел небольшой обрыв, внизу которого была котловина с навороченными временем камнями. На этих камнях сидели Цуруа, Павле и еще один, неизвестный Серго, человек.
— Я нисколько не сомневаюсь, что все должно пройти благополучно. Для меня ясно, что большинство пойдет с нами. При захвате всего района помощь извне будет оказана сейчас же, — говорил Цуруа.
— Откуда у вас такая уверенность о помощи извне? — спрашивает неизвестный.
— Без наличия такой уверенности было бы безрассудно начинать всю историю.
— Я не верю в такую помощь, — после некоторого молчания заговорил и Павле. — Возможен ли также захват всего района? Где силы для того?
— О! Это меня не пугает. Силы будут. Последнее время, с весны, я успел побывать в очень многих местах, и моя разведка дала благоприятные результаты. Теперь мне надо двинуться дальше, обеспечив здесь надежное руководительство. В Верхнем Селении будет Павле. В Нижнем — я хочу, чтобы были вы.
— Это не так просто, как вы думаете, и я прошу дать мне некоторое время на размышление, — отозвался неизвестный Серго человек.
— Странно! Мне уже казалось, что размышлениям тут нет места. Я должен уйти отсюда.
— Сегодня вечером я дам вам ответ.
— Но только в другом месте, — предложил Павле. — Конец его фразы не дошел до ушей Серго, так как все трое поднялись и направились по дорожке, убегающей из котловины в другую сторону.
5
Братья некоторое время молчали. У Серго вдруг оформилось многое неясное в облике Цуруа, и личность последнего приняла в его глазах характер героя. Но не так реагировал на все Вано.
— Я же тебе говорил, что он вовсе не рабочий! Он какой-то шпион! Он хочет сделать восстание! — пылко начал пятнадцатилетний мальчик.
— Погоди! Погоди!
— Ничего не погоди! И Павле такой же шпион и тоже за восстание. И они хотят свергнуть советскую власть. Понимаешь ли! Я сейчас же пойду в нашу сельскую ячейку и скажу, чтобы их арестовали.
— Постой, Вано! Не горячись! Я сегодня же поговорю с Цуруа и Павле и все выясню. Зачем нам примешивать ячейку и делать большие неприятности. Я уверен, что ты все преувеличиваешь.
— Совсем не преувеличиваю. Ты слышал, о чем он говорил! А я уж не раз слышал их разговоры: не зря я за ним слежку устроил. Ну, а теперь надо уже и действовать. — И Вано вышел из-под рододендронов и погрозил своим небольшим кулаком в сторону ушедших. И во всем его облике, в его сверкающих глазах Серго почувствовал не пятнадцатилетнего подростка, преобразившегося на лето из школьника в пастуха, а представителя каких-то новых веяний новых молодых сил, который встает на защиту своих убеждений, взглядов, чаяний.
— Вано! — уже другим тоном продолжал Серго, направляясь по той же дорожке обратно к дому. — Я думаю, что самым лучшим будет сделать вот что: мы сегодня с тобой поговорим с Цуруа и Павле. Должны же они, наконец, понять, что всякое восстание сейчас просто глупо, что оно ни к чему не приведет. Советская власть сильна и толкать сейчас людей на восстание просто преступно. Правда, в нашей жизни еще достаточно недочетов, но их надо изжить мирным путем.
— Ну, что толку в твоих разговорах? Цуруа уйдет отсюда, пойдет в другое место и там будет делать свое дело.
— А ты хочешь, чтобы его арестовали? Чтобы арестовали Павле? Ведь Цуруа наш гость.
— Я знаю, что это нехорошо. Ну, а как же иначе? И зачем он только пришел сюда! Я его ненавижу! Он не посмеет сделать восстание…
И по мере разговора с братом, случившееся событие для Серго принимало характер чего-то большого и зловещего. И вместе с тем Серго чувствовал, что исход событий будет всецело зависеть от Вано, еще недавно совсем ребенка, и как-то сразу превратившегося в полноправного члена общества.
6
Серго весь день чувствовал себя отвратительно. Он не мог найти необходимой линии поведения. Вано еще до обеда исчез. Не было также дома ни Павле, ни Цуруа. Говорить с матерью о всем случившемся он не решался.
За ужином, неожиданно для Серго, собрались все, даже Вано. Настроение у всех было, как будто, хорошее. Павле принес кувшин старого вина и усердно всем подливал. Тамара, с легкостью молодой козочки, носилась из старого дома в дом Павле, где обычно готовили, за новыми кушаньями, — в доме знали, что Цуруа завтра уходит. Надо было для последнего ужина постараться для гостя.
— Завтра пораньше надо будет двинуться. Пойду на Чахатаури. Совсем не думал, что так долго загощусь у вас, — говорит Цуруа.
— Что же вы будете делать в Чахатаури?
— Делать я там ничего не буду, а только посмотрю, куда оттуда мне дальше двинуться.
— И долго вы будете так бродить?
— Да пока солнце горячо, буду бродить. Такую уж я себе нынче цель поставил.
— А работать когда начнете? — бросает Вано.
— Работать?.. Надо, чтобы лень моя немного поостыла. А пока солнце горячо — этого не случится…
Над селением небольшой клочок звездного неба, замкнутого горами. Светловатой полосой лежит на нем млечный путь.
Ужин кончен. Цуруа прощается и благодарит радушных хозяев за гостеприимство.
— Завтра рано пойду. Не увижусь.
Когда очередь доходит до Вано, тот говорит.
— Ну, а я еще с вами увижусь. Хочу проводить вас немного.
7
Перед тем, как лечь спать, Серго долго сидел подле дома на сваленном дереве. Воздух был свеж, небо звездно, кругом царила тишина. Сидел и думал все о том же: о Цуруа, о Вано. Главное о Вано. Ясного в его думах ничего не было. Но было беспокойство.
Неслышно подошел Вано.
— Где Цуруа? — садясь подле брата, спросил он.
— Спит, — односложно и как-то нехотя отозвался тот.
— Я был в нашей ячейке, — вдруг уронил Вано.
— И что же? — как эхо, задал вопрос Серго.
— Слушай, Серго! — поспешно заговорил мальчик. — Я знаю, что выдавать гостя нехорошо. Но что же могу я сделать, видя в Цуруа врага? Да, он враг, в том не может быть сомнения. Он хочет восстания. Он хочет свержения советской власти, лучше которой нет власти в целом мире… Ты здесь не при чем. Твоя встреча с ним случайная. Может быть было бы хуже, если бы он попал в другую семью… Пусть это не хорошо, но Цуруа надо убрать. Павле без Цуруа скоро образумится, — он очень ленивый… Я рассказал в ячейке, что Цуруа хочет сделать восстание. Они его возьмут по дороге в Чахатаури. Я не хотел, чтобы они делали это у нас дома… Утром я пойду его провожать и по дороге его возьмут… Я знаю, что ты мною недоволен, но! иначе я поступить не могу…
Опять сидели молча.
— Я все же не пойму, Вано, почему ты всю эту историю так близко принял к сердцу? — вдруг спросил брата Серго.
— Почему?.. Да потому, что Цуруа хочет сделать восстание, хочет свержения советской власти. — Мальчик с минуту помолчал. — Ты, Серго, все еще смотришь на меня, как на маленького, будто я ничего не донимаю, что мое дело учиться, либо играть в футбол. Ты очень; ошибаешься. Я кое-что понимаю. Я знаю, что такое советская власть. Я знаю, к чему стремится коммунистическая партия. Я знаю, что советская власть уже сделала и что она сделает в будущем. И нас, ребят, она тоже не забыла. Так скажи мне, Серго, могу ли я Цуруа не считать врагом?