Петр Иванович смастерил для него тюфячок, одеялко. Машка укладывала старого кота на матрасик, покрывала попонкой и выпрастывала ему лапку поверх одеяла. Полкан вяло выбирал лапку. Машка снова выкладывала лапку поверх. Полкан опять прятал ее. Через некоторое время Машка своего добивалась - обессилевший Полкан засыпал с лапкой поверх одеяла...
- Настал черед доставать гостинцы.
Петр Иванович выложил на стол буханку бородинского, розоватое сало с прожилками, три банки килек пряного посола. От приятного занятия его отвлек непривычно крупный таракан, который, дойдя до края стола, вдруг взял и полетел. Петр Иванович возмущенно проводил его взглядом.
- Это ладно. Насекомых мы ликвидируем, - решил он вслух. - Это я умею.
- А вот она не умеет! - поспешно выпалил Мишка. - Биолог, кандидат наук!.. Мало того, пять лет уборщицей ишачила, когда в отказе сидели! Все без толку!
Алка молчала, устало сгорбившись на табуретке, собираясь с силами.
- Алла, - не удержался Петр Иванович, - ты меня извини, конечно, но детей твоих, Алла, надо лупить. Посмотри на себя: заморенная, как морская свинка. Куда же это, к черту?.. Так ведь можно и ласты склеить непосредственно.
- Как-как? - оттопырил ухо Мишка, выдергивая из-за ворота майки ручку. "Ласты склеить"? - и записал на ладони, потому что Алка успела вовремя вырвать у него журнал мод.
- Помереть, в смысле, - кивнул Петр Иванович, а про себя подумал, что если дело пустить на самотек, то пожрать сегодня не придется.
- Аллочка, давай курячьи ножки в духовке зажарим. Духовка работает? - И, не дожидаясь ответа, вытянул из духовки противень. Достал ножки - он их приметил, когда водку клал в холодильник для охлаждения. Отсчитал пять штук по количеству едоков.
- Почему так мало? - озабоченно спросил Пашка, неожиданно появившись на кухне. - Я много буду кушать, тебе разве мама не говорила?
- Не успела, - сказал Петр Иванович, посыпая курей незнакомыми приправами. - Перец где?
Пашка отыскал перец.
- Ты, Павел, если в кендюх будешь харч кидать непосредственно, такой пупин отрастет, что башмаки зашнуровать не сможешь.
Но Пашка не отставал.
- Положи мне, Васин, пожалуйста, еще две ноги. Пожалуйста.
Мири оторвалась от комикса.
- Васин, не дай ему, пожалюйста, есть ноги. Он ест все наши шекели.
Петр Иванович удивился, с какой легкостью этот толстый и соплявка эта стали называть его на "ты" и "Васиным". Главное, почему-то не было обидно. Уж больно Пашка вежливо слова произносил. По-иностранному как-то, а у пигалицы вообще смешно получалось. Петр Иванович положил на противень еще одну ногу.
- Всё. И чтоб без претензиев. У тебя родители не миллионеры. Машину взяли, квартиру купили, а ты еще дерешь, как потерпевший. Ясно?
- Спагеттей побольше, пожалуйста, - твердил свое Пашка. - Если в шкафу не имеется, у нас есть резерв. Мама, где у нас резерв?
- Не трог мать! - Петр Иванович укоризненно покачал головой, но полпачки макарон все же дозасунул в кипящую кастрюлю. - Всё.
Но Пашка продолжал нависать над кастрюлей.
- Я смолоду тоже здоров был жрать, - сказал Петр Иванович, помешивая макароны. - В войну пацаном наголодался... У нас в деревне немцы стояли. Охотиться любили. А зайцев, несмотря, почему-то не ели. Повар у них Макс в нашей избе поселился. Сварит ведро супа перлового и на помойку волочит солдаты, мол, с зайчатиной жрать отказываются. А мне мигнет. А вместо, чем на землю, мне в кастрюлю перельет. Потом узнали - за Можай Макса загнали.
- Зачем?
- За суп. За то, что меня с матерью тишком подкармливал. Не положено. А вообще у нас немцы были люди, как люди. Матушка моя, если б грамотная была, ушла бы с ними. У нас много с немцами ушло...
- Врешь! - крикнул Пашка.
- Рад бы, Павел, поднаврать малку, только это голая правда.