…И вот войска оставляют Москву. Яузский мост. Понуро идут солдаты. Подъехал Кутузов. Смотрит на войско. Видят его солдаты. Видят, но делают вид, что не видят. В первый раз ему не кричат «ура».
Наполеон подъехал к Поклонной горе. Поднялся конь на бугристое место — взору открылась Москва.
Шедшая за императором гвардия стала тесниться. Лезут солдаты вперед:
— Москва! Вот он, конец войне.
— Императору вива!
— Франции вива! — несется со всех сторон. Наполеон в парадном наряде — синий сюртук, белый жилет. Не скрывает торжества. Победа достигнута. Шутка сказать — ключи от Москвы! Вот-вот принесут. Кому выпадало такое?
Час ждет, другой… Солнце уже не парит. В тучи ушел небосклон. В ногах и спине усталость.
Вдруг скачут офицеры, что были в Москве в разведке.
— Ваше величество, жителей нет в Москве. Ушли жители за армией.
Сдвинул Наполеон треугольную шляпу:
— А ключи?
Развели офицеры руками.
— Проклятье! — выругался Наполеон. Бросил наземь перчатки.
Думали французы: в Москве всему делу конец. Ошиблись. Настоящая война только теперь начиналась.
Запылала Москва. Куда ни глянь — везде пожарища. Москвичи жгут свои дома и покидают город. Кругом огонь. Морем огонь колышется.
Несладко врагам в Москве. Негде жить. Нечем кормить людей. Нечем кормить лошадей.
А Кутузов повел армию к калужской дороге, к селу Тарутино. Здесь стал готовиться к новым боям с французами.
Поднимаются на борьбу с французами простые люди. Опасно французам идти по дорогам. Опасно останавливаться в селах. Повсюду мстители. Крестьяне с дубинами да бабы с вилами кругом Москвы партизанят. К тому же осень на дворе. Суровая русская зима стучится в двери.
— Мира! Скорее мира! — требует Наполеон.
Посылает он в Тарутино к Кутузову своих представителей. Принял Кутузов посланников Наполеона. Заговорили о мире.
— Я хоть сию секунду, — отвечает Кутузов. Обрадовались посыльные:
— Вот и наш император желает.
Развел Кутузов руками:
— Только я всего-то солдат. Хожу под царем и Богом. А так бы хоть сегодня. — А сам незаметно кукиш французам показывает.
Уехали посланники ни с чем. Ясно Наполеону — не будет мира.
А Кутузов смекнул, что дела у французов совсем плохи.
Дал он под Тарутином бой войскам Наполеона. Опять гремят пушки. Скрестились штыки и сабли. Сила на силу опять пошла. Проиграли французы этот бой.
Едва месяц продержались французы в голодной пылающей Москве. А тут еще бой под Тарутином. Не везут посыльные мира — а зима на носу. Нет, пока есть силы — скорее домой! Началось отступление французской армии.
Весть о том, что Наполеон ушел из Москвы, донеслась до Тарутина. Хочется верить — не верится.
— Ушел?! По своей воле?!
Однако что же тут с правдой спорить. Все тут яснее ясного. Вспоминают солдаты, как покидали Москву по Яузскому мосту и не кричали «ура» Кутузову. Совестно им.
Норовят увидеть фельдмаршала, загладить свою промашку. Куда ни покажется главнокомандующий — всюду «ура» и «ура». Хоть не высовывайся из штаба!
Бегут французы. Дал Кутузов бой под Малым Ярославцем — победа. Под Смоленском, у села Красное, разгорелась новая битва.
Поначалу теснила французская гвардия отряды русских. А какая-то рота и вовсе оказалась в кругу французов. Три офицера в роте: старший убит, а другие два растерялись. Ожидает погибель солдат. А еще хуже — позорный плен.
Вдруг вышел вперед солдат Семен Перегудов:
— Братцы, не трусь! Братцы, слушай мою команду! Бей в одно место! Все разом! Бросились вслед солдаты. И пробились.
Узнал Кутузов про доблестный подвиг, назначил солдата и впредь командовать ротой. Адъютанты объясняют: мол, есть же в роте офицеры.
— Ах, и офицеры в той роте были?
— Были и есть, ваша светлость!
— Нет, были! — прервал Кутузов. — А нынче нет таких офицеров. Вернулся лишь один офицер — Семен Перегудов. А те не вернулись, — и поправил повязку, что глаз прикрывала.
Четыре дня продолжались бои под Красным. На пятый день французы бежали.
Из штаба к Кутузову гонец — молодой офицер Хитаров. Морщится Кутузов — любит приврать Хитаров, успехи преувеличивает.
— Сегодня, ваша светлость, столько-то французских солдат побито.
— При таком-то деле, ваша светлость, столько-то взято в плен.
Давно Кутузов за ним бахвальство заметил: — Выходит, с одной Бонапартовой армией уже справились? Взялись, не иначе, за другую?
Смутился Хитаров, сбавил свой пыл. Однако прошло какое-то время — он опять за то же. Разозлился Кутузов:
— Да как ты, голубчик, смеешь доносить мне, прости старика, столь беспардонную ложь!
Признался Хитаров:
— Очень хочется, чтобы скорее. Чувства во мне говорят патриотические!
Подивился Кутузов. Позвал адъютанта.
— Подай-ка ружье.
Опять повернулся к Хитарову:
— А знаешь ли что, голубчик? Чтобы было оно быстрее — на, получай ружье и ступай-ка в маршевый полк немедля.
После Красного без оглядки бежит неприятель. У реки Березины настигли русские французов. Много в тот день французских солдат погибло.
Бросил Наполеон остатки своей армии. Бежал в Париж.
В каком-то белорусском селе зазвали Кутузова на крестьянскую свадьбу. Изба-пятистенок. Столы и лавки в длиннющий ряд. В ярких одеждах гости. Жених в рубахе небесного цвета. В розовых лентах невестин наряд. Рядом Кутузов.
Невидаль в русской деревне — свадьба не то что с генералом, а с самим фельдмаршалом. Все село собралось. Буйно идет веселье.
Всех перекрикивает бородатый мужик:
— За его светлость князя Кутузова!
Поднимается Кутузов с почетного места:
— Увольте-увольте! Я не жених — и сам поднимает чару. — За матушку нашу — Россию. За богатырский народ!
— За Россию! — кричат крестьяне.
Доволен Кутузов — к мирной жизни народ стремится, свадьбы играет, чует конец войны. Мир, а не бой, жизнь, а не смерть, исконно в душе россиянина.
Декабрь. 1812 год. Неман. Граница России. Тот же мост, что летом, полгода назад. Идут по мосту французские солдаты. Только на запад — в обратную сторону. Не чеканят больше солдатский шаг. Не бьют барабаны. Не пыжатся дудки. Горстка измученных, крупица оборванных — чудом еще в живых — покидают французы российский берег. Жалкий остаток великой силы.