Здесь была в другой одежде
Чудная природа:
Здесь поля покрыты снегом
Больше полугода.
Только в зелени одета
Ель одна стояла
И суровый край холодный
Будто оживляла.
Ночи длинные зимою
Без конца казались,
И сосновою лучиной
Избы освещались.
Свет источником здесь жизни
Жители считали,
И лучи живые солнца
Все благословляли.
— Как здесь весело, приятно,
Как легко здесь дышишь
И отцу благословенья,
Не проклятья слышишь;
Здесь желанные мы гости,—
Молвила Дагмара,—
Здесь давно нас ожидают,
Словно Божья дара.
Здесь мы с детками побудем,
Поиграем в прятки,
А пока у этой ели
Постоят лошадки.
И довольные блаженством
Загорелись очи,
И мгновенно разогнали
Тьму густую ночи.
Перед детскою улыбкой
Расцвела природа,
Все поля оделись в зелень
К радости народа.
Наступило Божье лето,
Засинело море,
Вместе с холодом и ночью
Улетело горе.
Дети Солнца долго, долго
Там с детьми играли:
Зерна сеяли, купались,
Травку собирали.
Луг украсили цветами
Нивы тучным хлебом. —
Не пора ли нам, Дагмара,
Повидаться с небом? —
Нет, Фламинг, еще колосья
Не созрели в поле;
Поиграем хорошенько
Здесь одни на воле.
Так в весельи незаметно
Месяцы летели,
На деревьях на роскошных
Листья пожелтели.
Наступил и час разлуки,
Дети в путь собрались,
С засыпающей землею
Долго все прощались.
С их отъездом снова ночи
Без конца настали.
И с тех пор весною каждой
Дети прилетали;
Но однажды, — так угодно
Видно было Богу,
Что весной [3] Дагмара как-то
Занозила ногу.
И Фламинг один приехал
Вместе с ярким светом,
Но тепла, как при Дагмаре,
Не было тем летом.
Без тепла ж цветы, колосья
Зерен не родили,
Люди, голову повеся,
Грустные ходили.
И с надеждой обращая
Взор молящий к небу,
Вседержителя просили
О насущном хлебе.
Прилетайте дети Солнца
Вместе к нам на лето,
Чтоб достаточно нам было
И тепла и света.
ВОЙНА СОЛНЦА
Второе приключение Фламинга и Дагмары
омнишь ли ты сказку «Две Сосны», в которой двое маленьких детей одарены были способностью распространять свет и теплоту там, где они появлялись?— О да, очень хорошо помню.
— Помнишь ли ты Фламинга и Дагмару, золотокудрых детей Солнца, которые катались по воздушному пространству на своих быстрых конях Луче и Ветре?
— Как же, хорошо помню.
— Это все та же сказка о свете; есть еще другая сказка о мраке, но она не из веселых. Теперь я хочу рассказать тебе нечто о равноденствии.
— Расскажи! Я знаю: это бывает в Марте месяце.
— Далеко на севере жил великан Фимбул. Этот великан был страшно силен и жил в ущелье между ледяными горами по ту сторону мыса Нордкапа. Очень ученый был этот великан и умел производить мрак, мороз, град и бурю. Впрочем такой наукой нечего особенно хвалиться.
Фимбулу часто было скучно сидеть одному в ущелье и слушать, как ледяные горы с громом и треском ударяются одна об другую; видеть он не мог, — он был слепой, — а потому кругом него было темно, точно в мешке. У него была лошадь, Борей, что означает северный ветер. Сам великан был чернее ночи, а лошадь его была как снег белая, и когда она фыркала, то вокруг нее собирался густой туман на подобие туч. Иногда Фимбул выезжал на Борее и проносился над горами и лесами; тогда он казался большою черною тучею, полною снега.
Однажды, проносясь через большое замерзшее озеро в Лапландии, Фимбул почувствовал как бы колотье в глазах и в то же время дуновение теплого ветерка, от которого его борода начала таять. Это последнее было ему особенно неприятно, потому что вообще всякий великан дорожит своей бородой: ему кажется, что она очень красит его.
— Что это колет мне глаза и дует в бороду? — спросил великан Борея.
Борей, как и все волшебные лошади, умел говорить, к тому же он на своем веку много путешествовал и всего насмотрелся.
— Это дети Солнца, принц Фламинг и принцесса Дагмара, катаются по белому свету, — отвечал Борей.
— Это дерзко и нахально! — вскричал великан. — Спроси их, по какому праву они осмелились путешествовать по моему царству?
— Весь мир их царство, — ответил Борей. — А едут они так быстро, что мне никак не догнать их.
— Нечего сказать, хороша полиция, которая позволяет таким бродягам скитаться по белому свету, — проворчал великан. Приостановись немного; я наброшу на них мой большой плащ.