Тогда он находился точно в таком же положении как сейчас вы.
Эн наколол на вилку устрицу и приподняв руку над тарелкой застыл в таком положении.
– Предположим, что мы доверимся этим цифрам. Сколько вам еще потребуется времени, чтобы завершить ревизию?
– Мою часть или всю операцию?
– В конце следующей недели наши партнеры заканчивают свою часть работы в Нью-Йорке. Я говорю только о вашей проверке здесь.
– По тому, как идут дела, я бы сказал, что к середине недели у меня будут все необходимые цифры. Скажем в среду вечером. Затем, мне еще потребуется провести несколько дней за компьютером в Нью-Йорке. С сегодняшнего мне необходимо десять дней, чтобы все конкретно завершить.
Эн кивнул.
– Отлично. Пусть так и будет. Совет директоров моей компании озабочен как можно быстрейшим слиянием с “Джейнчилл”. – Устрица проделала остаток пути ко рту и исчезла внутри – Вам здесь нравится?
Такая внезапная смена тона и темы разговора застала Пола врасплох.
– Ннуу... несколько жарковато.
Эн пожал плечами.
– Воздух везде кондиционирован. Полгода здесь просто чудесно – снега нет, пальто не нужно.
– Так мне рассказывали.
– Видимо вы от этого не в восторге...
– Да нет, не в этом дело. Здесь все иначе, чем у нас, а я всю жизнь провел в Нью-Йорке. Может здесь кому-то и нравится, но мне вся здешняя жизнь сильно напоминает деревенскую. Ничего, что я так напрямик?
– Ничего, ничего. Вы правы, даже при миллионном населении кажется, что городок очень маленький. Тут сама атмосфера настраивает на такой лад. Я знаю, что какое-то время вы пытались жить в пригороде.
Пол кивнул, прожевал и потянулся за салфеткой.
– Несколько лет назад. Нужно определенное терпение, чтобы жить в собственном доме, отставив механические приспособления в сторону. Всякий раз, когда вам хочется купить газету или пакет молока, приходится залезать в машину и ехать черт знает куда, Для большинства людей такие поездки в порядке вещей, но я никак не мог к ним привыкнуть. И еще мне всегда претила мысль о сующих всюду свой нос соседях. В городе соседи не мешают и не обращают на вас внимания, пока вы сами их об этом не попросите.
– После того, что с вами приключилось, мне как-то странно слышать подобные рассуждения.
– Хотелось бы надеяться, что моя жена меня понимала.
Нарезанные на полоски планками жалюзи в комнату вползли огни фар. Пол включил было телевизор, несколько минут бездумно смотрел в экран, затем выключил его и вышел на улицу. От стен и асфальта исходил накопившийся за сутки жар. Бульвары тонули в неоновом накале, мимо проплывали огни машин, фырчанье огромных грузовиков сотрясало воздух. На пыльном небе неясно проступали очертания далеких гор.
По дорожке. Пол прошел до кирпичного, примостившегося в пыльном, посыпанном гравием садике, строения с неоновой вывеской в окне “Шлиц и Курз”; он вошел внутрь и устремился к цели своего визита. Это был дешевенький салун: восемь деревянных кабинок, темная исцарапанная стойка бара и деревянные табуреты с подставками для ног, наградные грамоты в дешевых рамках под стеклом и запыленные фотографии с полудюжиной сломанных старинных ружей на стене.
В заведении сидели группки болезненно склонившихся над выпивкой людей, слушавших завывание и грохот музыку “хилл-билли”, доносящейся из музыкального автомата. Несколько человек подняли головы, увидели, что вошедшей совсем не тот, кого они поджидают и снова уткнулся в стаканы. Внезапно Полу все это страшно не понравилось и ему захотелось как можно скорее оказаться отсюда за много миль и он было повернулся чтобы уйти, но бармен приветливо улыбнулся и сказав: “сюда пожалуйста”, показал на свободное место у стойки, на которое Пол и плюхнулся, заказав сухой “мартини”.