кто мы все такие, господа? Мы те, кого каждую пятницу принимает Анжель.
-- Но, мсье, -- сказал Люсьен из вежливости, -- тем лучше, и это прежде всего; а потом, это же единственное место, где мы все встречаемся!
-- Э! Черт возьми, мсье, -- заговорил я опять, -- я и сам думаю, что когда Юбер каждый день в шесть часов навещает меня, он не может в то же самое время находиться у вас; но что меняется в том случае, если Брижит вы принимаете каждый день? И так ли уж важно, если Иоахим принимает ее у себя не чаще, чем раз в три дня? Я занимаюсь статистикой? Нет! Но я предпочел бы сегодня ходить на руках, чем ходить на ногах, -- как вчера!
-- Мне кажется, однако, что именно это вы и делаете, -- дурацки заметил Туллиус.
-- Но, мсье, я ведь как раз на это и сетую; я говорю " предпочел бы", заметьте! Впрочем, если бы я попробовал такое проделать на улице, меня сейчас же упекли бы в дом для умалишенных. Вот это меня и раздражает -- что все вокруг нас, законы, нравы, тротуары, как бы навязывает нам повторение и обрекает нас на монотонность, тогда как, в сущности, все это чудно уживается с нашей любовью к повторам.
-- Тогда на что же вы жалуетесь? -- воскликнули Танкред и Гаспар.
-- Да вот именно на то, на что никто больше не жалуется! Терпимость ко злу усугубляет его -- оно превращается в порок, господа, потому что в конце концов его начинают любить. На что я жалуюсь, мсье, так это на то, что мы не сопротивляемся; что делаем вид, будто похлебка для нас отличный обед, и ходим с сияющим лицом, поев всего на сорок су. Потому что мы не способны восстать против...
-- О! О! -- загалдели кругом, -- да ведь вы революционер?
-- Да ничуть, господа, вовсе я не революционер! Вы не даете мне закончить, -- я имею в виду, что мы не способны восстать... изнутри. Я сетую вовсе не на то, как мы распределились, а на нас самих, на нравы...
-- Словом, мсье, -- зашумело общество, -- вы упрекаете людей в том, как они живут, -- с другой стороны, вы отрицаете, что можно жить по-другому, и ставите им в упрек то, что они живут так, -- но если это им нравится -но... но, в конце концов, мсье: что-же-вы-хо-ти-те???
Я растерялся и вконец ошалел; в исступлении я ответил:
-- Чего я хочу? Господа, я -- персонально я -- хочу одного -- закончить "Топи".
Тогда Никодем, отделившись от всех, подошел ко мне пожать руку с восклицанием:
-- Ах! Мсье, как вы замечательно сделаете!
Все остальные вдруг повернулись к нам спинами.
-- Как, -- спросил я, -- вы знаете?
-- Нет, мсье, -- сказал он, -- но мой друг Юбер мне много рассказывал.
-- Ах! Он вам сказал...
-- Да, мсье, история рыболова, который находит настолько вкусными червей из тины, что есть их, вместо того чтобы наживлять на свои удочки, -в итоге ему ничего не удается поймать... Само собой. Но все это, по-моему, очень странно!
Он ничего не понял. В который раз все начинай сначала. Ах! Я устал! Сказать, что именно это я и стремился им объяснить и что приходится все объяснять снова, -- и так без конца; голова кругом; я больше не могу; ах! все это я уже говорил...
Так как у Анжель я чувствую себя почти как дома, то, подойдя к ней, я вынул часы и очень громко сказал:
-- Милый друг, но ведь уже страшно поздно!
Через мгновение все достали из карманов свои часы, и каждый воскликнул: "Как поздно!"
Только Люсьен из вежливости намекнул: "В прошлую пятницу разошлись еще позже!" Но его замечанию не придали никакого значения (только я обронил: "Это потому, что ваши часы ужасно отстают"); все бросились надевать свои пальто; Анжель пожимала руки, продолжала улыбаться и предлагала последние бриоши. Потом перегнулась через перила, чтобы видеть спускающихся. -- Я ждал ее, сидя обессиленный на пуфе. Когда она вернулась:
-- Настоящий кошмар этот ваш вечер! -- начал я.