– Хватит,- вежливо отказался Сергей.- Спасибо!
– Такой большой и не можете,- внезапно пристыдила Лариска и вся осветилась новым решением:- Последнюю давайте все вместе выпьем. На брудершафт!- и, отпив свою долю, снова протянула кружку Сергею.
И вдруг он осушил всю кружку, на едином дыхании и повернул ее вверх дном.
– А мне?- спохватился Лешка.
– Тьфу ты!- вспомнил с досадой Сергей.- Ну да ладно. Доверяю отдать кружку сестре. Свои люди - сочтетесь.
Снова Сергей и Лешка копали лопатами грунт, вытаскивая пень из грязи.
До самых сумерек провозились, к ним пришла Кожушиха.
Забрызганные грязью, потные Сергей и Лешка посмотрели на нее и в изнеможении оперлись о свои лопаты.
– Ну что?- тихо сказала Кожушиха.- Пень не дается?
– Быть такого не может!- убежденно возразил Сергей. - Вытащили!
Подумав, Сергей спросил старуху: - Ну зачем Лариске эта грязная коряга?
– Человек высыхает без сказок, и освежиться ему нечем,отозвалась Кожушиха.
“Ишь ты, какая философ!”- хмыкнул Сергей и тут же заверил:
– Да я Лариске на машине другой пень привезу!
Опять появилась Лариска, вместо тесноватого платьица школьных лет на ней новое, кремовое, с линиями, мягко обрисовывающими ее тело, платье. Отчего она словно бы повзрослела? Русые волосы, не уложенные в косы, свободно стекали по спине, оттеняя полноту высокой шеи.
“Вот нашли занятие!-думал Сергей.- Этот дурацкий пень!” И только когда пень был вытащен из грязи, бабушка Кожушиха взвалила его на спину и, не оборачиваясь и не говоря ни слова, резко зашагала вверх по склону, увлекая всех за собою.
И снова Сергею показалось странным это непременное желание Кожушихи все, что связано с дубом, соединять в жизни самым загадочным образом. Однако ощущение того, что он и сам уже весь во власти Кожушихиных сказок, все острее захватывало его воображение. Да и бабкины ли только? К этим сказкам привязан отец. Мать, когда заходит речь о дубах, тоже лицом преображается. И ее любовь под дубами проходила. А прадеды?
До самого главного, ордынами почти до смерти посеченного, в сказки вросли. Так и жили, так и живут: сказка в человеке, а человек в сказке. А его, Сергея, что гонит в родные места? Только ли забота о матери и отце? Только ли желание подпитать свою кровь родниковыми водами?… Надышаться цветочной прохладой родной природы?… В Москве давно живет и работает. Там кино, телевизор. А здесь - сказки. Весь его дух отсюда. Неистощима его тяга к тайнам. Иссыхает он без деревенских сказок, создающих здоровыми и землю и людей.
А потом Сергей вместе с Лариской сажал ивовые черенки по краю рва, укрепляя его.
Посадили и молодой дубок. С огорода Кожушихи. Долго примеривались, где лучше его поставить. А когда сделали лунку на глубину урезанного корня, Лариска попросила насыпать в лунку чернозема. Сама расправила на нем каждый корешок дубка. И так до самого верха лунки; Сергей сыпал глину, а Лариска каждый новый боковой корешок укладывала на чернозем.
– Расти, милый,- потрепала дубок за его узорную листву Лариска.
– Какое-то религиозное отношение у вас к дубам,- заметил Сергей.- Дерево - не человек.