Киров попытался перевести разговор на другую тему, но Лещинский и слушать его не хотел. Говорить с ним сейчас о чем-нибудь ином было невозможно. Он весь был наэлектризован рассказами, планами и предложениями Буйнакского, мысленно был уже в Дагестане, в этой стране гор, которую хорошо знал и горячо любил. В таком же состоянии находился и Буйнакский. Киров как-то невольно сравнил их и удивился тому, как они похожи друг на друга...
Буйнакский вдруг стиснул в руке фуражку, подошел к Кирову:
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы.
- Вот и все, - сказал он, отойдя к окну.
- Браво, Уллубий! - Лещинский всем корпусом подался вперед, пытаясь встать с кровати. Киров остановил его, заставил лечь. Лещинский взял его за локоть, торопливым шепотком заговорил: - Послушай, Сергей. Мы предлагаем такой план: Уллубий с небольшой экспедицией пробирается в Дагестан, организует там партизанские отряды, собирает подполье. Я поправляюсь, немедленно еду к нему на помощь. Ты здесь заново формируешь армию, готовишь флот к походу и в один прекрасный день идешь на помощь Дагестану... Как, одобряешь?
Киров и на этот раз уклонился от прямого ответа: он не любил скоропалительных решений.
- Поживем - посмотрим. Тебе надо еще поправиться, Уллубию - отдохнуть после поездки в степь...
- Никакого отдыха! - возразил Буйнакский. - Мне только ночь поспать в теплой постели, выпить самовар горячего чаю, и я снова готов к любому походу!
- Ну вот и прекрасно! - Киров встал. - Поживешь у меня несколько дней, будешь кунаком.
- Спасибо, Сергей Мироныч. Я рад быть твоим кунаком, это большая честь для меня, но на этот раз... не больше одного дня! Надо спешить! Впереди дальний и рискованный путь, огромная работа!.. Дорог не только каждый день, дорога каждая минута. Я думаю, что ты лучше меня все это понимаешь. Но, я догадываюсь, тебе хочется хорошенько подумать обо всем и потом уже принять решение. Хорошо. Согласен! Скажи... я тебя не стесню?
Киров усмехнулся:
- Думаю, что нет. Говорят, квартира у меня большая.
- А ты что, дома не живешь? - удивился Буйнакский.
- Нет. Некогда, Уллубий. Времени мало. Дни горячие!
В дверь постучали.
- Войдите! - крикнул Лещинский.
Буйнакский прошел к двери, раскрыл ее. На пороге с подносом в руке стояла медицинская сестра. Это была Кауфман.
- Разрешите накормить больного, - мило улыбаясь, потупив глаза, произнесла она, входя в палату.
- Не рановато ли? - Лещинский поморщился. Ему очень не хотелось расставаться с Кировым и Буйнакским.