– Нет, – придя в себя, решительно сказал Портнягин. – Вы, наверно, к Ефрему Нехорошеву?
Обоих можно было понять: заикнёшься, что видел собеседника во сне, – тот, пожалуй, заподозрит тебя в попытке завязать с порога неуставные отношения.
Огласив комнатёнку дребезгом бронзовых висюлек, так и не оправившаяся от неожиданности гостья проследовала к предложенному ей креслу и, севши, почти полностью накрыла его обширным, как парашют, пончо.
– Я – Ирина Расстригина… – представилась она с лёгким недоумением, будто уже и в собственном имени усомнясь. – Завлит драмтеатра имени доктора Калигари… – Не выдержав, снова повернулась к Портнягину. – Нет, но… просто поразительно… Одно лицо!
– У кого? – мигом заинтересовался Ефрем.
– Да вот у вашего… м‑м…
– Мой ученик, – веско изронил кудесник. – Глеб Портнягин. Неужто кто похожий нашёлся?
– Приснился… – вынуждена была расколоться она.
– Ишь, озорник! А подробнее?
– Мы… переехали… – то ли объяснила, то ли напомнила Ирина Расстригина. – И в первую ночь… такой сон странный…
– На новом месте приснись жених невесте? – со скабрёзной ухмылкой, предположил старый циник.
Гостья вспыхнула.
– Во‑первых, я замужем, – известила она свысока. – Если на то пошло, даже и не во‑первых…
– А во‑вторых?
– А во‑вторых, не склонна к педофилии!
Ишь ты! А жальце‑то у неё – востренькое. Хотя… В театре работает – там без этого не выживешь.
– Так, – сказал Ефрем, усмехнувшись в бородёнку. – Сон, говоришь, странный… А что странного‑то? Нормальный сон в руку. Увидела молодого парня, пришла, а он тут как тут…
– Странного – много, – холодно возразила Ирина Расстригина, неприятно поражённая склонностью кудесника к простонародному юмору. – Утром позвонила Зине… нашей костюмерше… начала рассказывать… Она говорит: да что ты?!
– Так… – насупился колдун. – То же самое приснилось?
– Да!
– И тоже переезжала?
– Н‑нет… Насколько я знаю, нет.