Им хорошо было известно, что у скалолаза непреодолимая тяга ко всему, что кажется непреодолимым.
А что, если он свалится?
Ларсон не стал утруждать себя очевидным ответом. Маленький верхолаз уже перевалил через пятиэтажное основание и, взбираясь по основной части башни, находился на уровне седьмого этажа, то есть на высоте, достаточной для того, чтобы при падении переломать себе все кости. Полицейские, неистово крича в мегафоны, безуспешно пытались его остановить.
— Черт с ним, пусть поднимается, — услышал позади себя Ларсон голос здоровяка.
— Это еще почему? — огрызнулся его напарник.
— Да потому, что даже если этот малый одолеет все этажи, в чем я, честно говоря, сильно сомневаюсь, он все равно ни черта не сможет предпринять.
— Если вообще заберется.
Последние слова потонули в гуле толпы, криках копов и треске помех полицейской рации. Ларсон тем временем добрался до подножия наружной пожарной лестницы. Ведущая к ней дверь, обычно запертая, была открыта, но охранялась другой парой стражей порядка.
Эл!
Неожиданное возвращение Силме застало Ларсона врасплох, так что он споткнулся.
Ты где? Что делаешь?
Направляюсь к лестнице.
К лестнице? А ты знаешь, что в ней две тысячи ступеней?
Здорово! Полторы тысячи ее не впечатляют. Ларсон постарался, чтобы эта мысль ей не передалась.
А ты бы предпочла, чтобы я поступил как скалолаз?
Конечно нет. Я предпочла бы, чтобы ты остался внизу и помогал полиции. А я передавала бы тебе информацию.
Ага, до сих пор это здорово срабатывало! Черт, надо себя сдерживать…
Полисмены, увидев его, преградили подступ к двери.
— Сюда нельзя, сынок, — сказал один из них.
Ларсон остановился. Слишком раздраженный и нетерпеливый, чтобы снова вступать в препирания, он, сделав вид, что поворачивается, развернулся и ударил одного из охранников кулаком в плечо. Охнув, коп отлетел в сторону, открыв проход, достаточный, чтобы Эл успел туда проскочить.
Набирая скорость он мчался по ступеням, преследуемый тяжелым топотом и криками:
— Эй! Туда нельзя! Это опасно! Стой! Эй!