— Хотят, чтобы мы вышли из войны, — сообщил он своим спутникам, едва сдерживая тошноту от смешанных запахов выхлопных газов и сигаретного дыма.
— Звучит достойно, — пробормотал Тазиар, глядя из окна на проносившиеся мимо небоскребы.
— Это точно, — подтвердил Ларсон, отгоняя собственные воспоминания о Вьетнаме.
Было время, когда они без конца преследовали его, и каждая затруднительная ситуация вновь и вновь оживляла в его сознании адские видения, заставляя холодеть из-за своего яркого жизнеподобия. Спасибо Силме и Богу, они соединили прихотливые нити его воспоминаний в единый узор, вернув ему контроль над собой.
— Куда уж достойнее, — хмыкнул он, — если только проигнорировать тот факт, что этой «достойной» цели они пытаются добиться, держа под прицелом ни в чем не повинных людей.
Собственные слова вернули его к обмену мыслями.
Ты можешь узнать, что они затевают?
Я способна касаться лишь мыслей, лежащих на поверхности, — напомнила Силме. — Большее потребовало бы магии.
Ларсон изо всех сил попытался придать своим мыслям бодрый, уверенный оттенок в надежде, что этот настрой передастся ей.
Вожак… они называют его банко. Банко?
На их языке это означает «духовный наставник».
Ларсону показалось, что слово по звучанию похоже на испанское, хотя значения его он не понимал. Вынесенное из школы слабое знание родственного испанскому французского языка не помогало.
Это на каком языке?
На придуманном, — сообщила Силме. — Насколько могу судить, он беден и состоит лишь из нескольких ключевых понятий.
На этом связь прервалась, и Эл, тщетно пытаясь «коснуться» невесты, запаниковал.
— Силме! Силме! — Незаметно для себя он стал звать ее вслух. — Черт побери, я потерял ее!
— Успокойся. — Тазиар схватил Ларсона за руку. — Что случилось?
Ну разве не идиотский вопрос?
— Что-что! Я ее потерял! Потерял Силме.
— Как? — спросил Тазиар, чье спокойствие и невозмутимость резко контрастировали с отчаянием его друга.
— Как-как? — сорвался на крик Эл. — Откуда мне знать? Была, и не стало! Силме!
Отчаяние повергло его в гнев: он не мог прорваться к ней, и ему оставалось лишь ждать, не дотянется ли она до него снова.