Он не проявлял никакой тревоги, скорее, говорил оживленно, как будто ожидал состязания, как будто хотел схватиться с теми, кто загнал в лес девушку.
— Может быть. — Она не стала говорить о том, что и лесные жители, наверное, могут счесть ее добычей, а не только люди.
— Это место страха, — продолжал он. — Здесь живут мои братья, но даже мы не знаем всего того темного зла, что бродит по тропам. — Он посмотрел на нее яростным взглядом, но она не отвела глаз. Вернула меч в ножны и показала, что у нее, как и у него, пустые руки.
— Я видела многих нелюдей и много опасностей, но худшие из них двуногие, что называют себя людьми. — Она хрипло рассмеялась. — Ты знаешь мое имя. А как зовут тебя?
— Я Фарн. У меня есть и другое имя, но твое горло не сможет его произнести. Жестокий Коготь — мой гофмаршал, хранитель моего замка. Я давно не был в этом моем владении. Госпожа Тра, я предлагаю тебе права гостя.
Он наклонился, взял из очага полусгоревшую ветку и поднял ее; ветка походила на факел.
— Я буду освещать тебе дорогу в твои покои, — начал он торжественным тоном, но тут же рассмеялся. — Боюсь, тебе придется принимать нас такими, какие мы есть. И все же… — По-прежнему держа импровизированный факел, он обогнул девушку, вышел за дверь — и мгновение спустя вернулся, держа в руках за лапки двух птиц.
— Они понравились бы даже Роту…
— Рот? — переспросила Тра. Он ведь уже во второй раз упомянул это имя… — Его герб — бегущий пес? Рот… — Она ждала.
— Рот Фарн. — Юноша присел на корточки у огня, достал из щели между камнями нож и принялся потрошить дичь. — Что имя? Его можно дать вещи, месту, женщине, мужчине. Владеющие древними знаниями говорят, что в имени есть власть, что его можно использовать против носителя. Но кто знает, так ли это на самом деле?
Ей так много хотелось узнать. Что за история рассказана на шкафчике — о ребенке, брошенном в лесу, о юноше, которого преследуют охотники? Его ли история там изображена?
— Этот меч… — Она указала на оружие в шкафу. — Он тоже принадлежал Фарну?
Юноша повернулся так резко, что она замигала и опустила руку на рукоять ножа. В голосе его прозвучала угроза, а кот зашипел.
— Что ты слышала о Фарне?
— Ничего, кроме того, что сказал ты, — ответила она. — Я видела разбойников и потеряла близкого человека. Но в шкафу висит меч со странной головой на эфесе. А на самом шкафу вырезана история, достаточно ясная. Поэтому я и спрашиваю: подходит ли этот меч к твоей руке?
— Мое ли это наследство? Может быть, госпожа, когда придет время. Но сейчас я ношу то, что мне ближе. — Он коснулся мехового пояса. — У этого, — он кивком указал на меч, — есть своя цель, но она где-то в будущем. — Он встал, насадив четвертушки птиц на импровизированные вертела, и отошел к шкафчику.
— Эта цель связана с Фарном? — настаивала она.
Его плечи напряглись. Девушке на мгновение показалось, что она спит. Но он дернул дверь шкафа и резко распахнул ее.
— Пусть висит! Он пока не мой. И может, никогда не будет моим! Есть множество ловушек, и те, на кого охотятся, учатся чуять их — или умирают.
Жаркое шипело, и юноша разделил его справедливо, разложив по мискам, которые он достал с полки. Тра облизала жир с пальцев и принялась с аппетитом есть мясо.
Наступила ночь, но Фарн не закрывал дверь. Время от времени он замирал и прислушивался. Может быть, его слух был острее, чем ее, а может быть, он просто хорошо знал обычные лесные звуки и потому сразу мог уловить необычные… Тра услышала пронзительный крик ночного охотника, промахнувшегося в прыжке к добыче, потом уханье совы. И еще постоянный стук капель и шелест ветвей.
Закончив есть, Фарн подошел к грубому ящику, сделанному из древесного ствола, порылся в нем и вытащил охапку свежей одежды. Ничего не сказав, он вышел в ночь.