– Вам следует отдохнуть. Слишком много работы...
– Это не галлюцинация!
– Может быть, хотите чего-нибудь выпить? - Роджер направился к своему чемодану, а Диринг, выпучив глаза, неотрывно следил за его ногами. Носки туфель Роджера находились в двух дюймах от пола и ни разу не опустились ниже.
Диринг плюхнулся в кресло, которое освободил Роджер.
– Да, пожалуйста, - слабым голосом попросил он.
Роджер протянул ему бутылку виски. Диринг сделал пару больших глотков и слегка поперхнулся.
– Ну как, лучше?
– Послушайте, - сказал Диринг, - неужели вы нашли способ нейтрализовать тяготение?
Роджер пристально посмотрел на него:
– Возьмите себя в руки, профессор. Если бы я овладел антигравитацией, то не стал бы играть с вами в игры. И уже давно находился бы в Вашингтоне. Я представлял бы из себя страшно важный военный секрет. Я бы... в общем, здесь бы меня не было! Это же очевидно!
Диринг вскочил на ноги:
– И вы собираетесь сидеть на последнем ряду на всех оставшихся заседаниях семинара?
– Конечно.
Диринг кивнул, нахлобучил на голову шляпу и стремительно выскочил в дверь.
В течение трех последующих дней профессор Диринг не председательствовал на заседаниях семинара. Его отсутствия никто не объяснил. Роджер Туми, в котором надежда боролась с дурными предчувствиями, сидел среди других физиков и старался держаться незаметно. В этом, однако, он не слишком преуспел. Необъяснимые наскоки Диринга обратили на него внимание аудитории, а достойное и уверенное поведение принесло славу Давида, выступившего против Голиафа.
В четверг вечером после отвратительного обеда Роджер вернулся к себе в гостиницу и остановился в дверном проеме, поставив одну ногу на порог. Его поджидал профессор Диринг. С ним был еще один человек в серой, надвинутой на лоб шляпе, который расположился на кровати Роджера.
Неловкую тишину прервал незнакомец:
– Заходите, Туми.
Роджер вошел в номер и закрыл за собой дверь.
– Что здесь происходит?
Незнакомец вытащил бумажник и показал Роджеру удостоверение в пластиковом футляре.
– Меня зовут Кэннон, я работаю на ФБР.