– Не ругай себя. Каждый может ошибиться. Я бы на твоём месте… ай, да что и говорить! Я бы даже не выбралась из той комнаты. И уж точно не смогла бы подчинить себе корабельный компьютер.
Валько с улыбкой посмотрел на меня:
– Ты так думаешь? А я как-то слышал историю об одной двенадцатилетней девчонке, которая провернула подобный номер.
– Да. Только потому, что ей удалось украсть у отца все коды доступа… Кстати, что мы тут сидим? – Я резко вскочила с дивана. – Пошли скорее в рубку. Раз Аня сбежала, то скоро расскажет своим, что корабль в наших руках. Телепортироваться сюда они не смогут, зато вполне способны атаковать извне. Вряд ли это единственный их корабль.
Валько кивнул, поднимаясь:
– Да, я подумал об этом. Если есть флагман эскадры, то высока вероятность существования и самой эскадры. И хотя все датчики наружного наблюдения свидетельствуют, что в пределах их досягаемости космос чист, всё равно лучше убраться отсюда. А в пилотировании и навигации я, к сожалению, полный профан. Сейчас мы приведём в чувство Олега и…
– Нет, – перебила я его. – У нас нет времени. Прежде нужно заняться кораблём, а Олег пусть часик подождёт. К тому же, чем дольше он проспит, тем слабее у него будет постпарализационный синдром.
– Вообще-то я уже положил корабль на курс, – заметил Валько.
– Вот как? И куда мы летим?
– Просто наобум. Подальше от места его дрейфа, параллельно плоскости эклиптики.
– Этого мало. По ионному следу легко будет вычислить, в каком направлении мы улетели. Поэтому нужно задать изменчивую траекторию – тогда нас не смогут перехватить. А гнаться по самому следу – занятие неблагодарное и почти бесполезное; для этого нужно, чтобы преследователь намного превосходил по скоростным качествам преследуемого.
– Аргумент принимается, – кивнул Валько. – Сначала идём в рубку.
Мы вышли из кают-компании и стали подниматься по спиральной лестнице наверх. На таких небольших крейсерах с четырьмя продольными ярусами лифтом пользовались только законченные лентяи да ещё те, кто имел при себе тяжёлый груз. Мы же были налегке, поэтому мигом преодолели два пролёта и оказались на самом верхнем, первом ярусе, где находилась рубка управления.
– Вот, Рашель, взгляни, – произнёс Валько, указывая на какое-то тёмное пятно посреди коридора, метрах в пяти от двери рубки. – Когда я заметил, что действие наркотика проходит, то решил отвести Аню в лазарет, чтобы вколоть ей снотворного. А она вырвалась и побежала. Ну, я и выстрелил ей вслед.
Я подошла ближе к пятну. На поверку это оказалось углубление в полу, почти правильной параболической формы, с гладкой, словно отполированной поверхностью.
– Прихватила с собой, – прокомментировал Валько очевидный факт. – Хорошо, что я не выстрелил, когда она была ближе. Тогда бы вместе с ней отправился и кусочек меня.
Внезапно мне пришла в голову одна мысль.
– Послушай, но ведь при этом должно было здорово рвануть. Когда Аня исчезла, на её месте осталась пустота, а это… это как вакуумная бомба!
– Взрыва, слава богу, не было. Иначе сейчас я бы с тобой не разговаривал. Зато был хлопок, как в прошлый раз. Только посильнее – мне капитально уши заложило. Я думаю, при телепортации происходит обмен массами. Аня переместилась куда-то, а воздух с того места перенёсся сюда. Естественно, возник перепад давления – ну, и хлопнуло.
– Понятно, – сказала я. – Нужно будет чем-то законопатить эту дыру. А то, чего доброго, кто-то из нас забудет о ней и подвернёт себе ногу. Но с этим мы разберёмся позже. А сейчас главное – замести следы. И, конечно, решить, что будем делать дальше.
Рубка управления «Нахимова» была гораздо просторнее, чем на бывшей отцовской «Заре Свободы». Да и само судно, судя по всему, имело более внушительные габариты, чем типовые лёгкие крейсера. Категория «C» на грани «B». Ещё чуть-чуть – и был бы крейсер среднего класса, принадлежащий к подклассу полулёгких фрегатов.
Отличительной особенностью этой рубки было наличие дополнительного ряда пультов, помимо тех, что были предназначены для управления кораблём. Этакий адмиральский мостик в миниатюре. Все дополнительные пульты были мертвы, не работал ни один дисплей, не светилось ни единого огонька.