Незадолго до полуночи (сутки на Новороссии длятся двадцать пять с хвостиком часов) Рашель, вопреки её же собственному утверждению, что выспалась на несколько дней вперёд, начала отчаянно зевать. Мы отправили её спать, а спустя полчаса и сами решили, что утро вечера мудренее. Впереди у нас было ещё несколько дней для адаптации, так что мы могли спокойно отложить заучивание всех мелких фактов нашей биографии на завтра.
Как любой нормальной супружеской паре, спать нам полагалось в одной комнате и мало того – в одной постели. За прошедшую неделю мы уже свыклись с этой мыслью и, тем не менее, оказавшись вдвоём в спальне, почувствовали себя неловко.
– Хорошо хоть кровать большая, – сказала Анн-Мари.
– Да, это хорошо, – неуверенно согласился я.
Мы немного помолчали.
– Ладно, – отозвалась Анн-Мари. – Сделаем так: ты переоденешься в ванной, а я – здесь. Когда буду готова, позову тебя. Договорились?
Я согласно кивнул, достал из встроенного в стену шкафа чёрную шёлковую пижаму и удалился в ванную. Переодевшись, я почистил зубы и стал ждать. Вскоре, гораздо раньше, чем я рассчитывал, из спальни донёсся голос Анн-Мари:
– Можешь выходить, Стив.
В комнате царил полумрак – верхний свет был выключен, горел лишь тусклый ночной светильник. Анн-Мари лежала с правой стороны кровати, натянув одеяло почти под самый подбородок. Я лёг слева и уставился взглядом в потолок.
– Ты спишь на спине? – поинтересовалась она.
– Обычно да.
– Не храпишь?
– Пока никто не жаловался.
Пауза.
– Интересно, – вновь отозвалась Анн-Мари, – мы всегда будем чувствовать себя так скованно наедине?
– Не думаю. Надеюсь, мы скоро привыкнем друг к другу.
– И как скоро?
– Всё зависит от… – Я запнулся.
– От чего?
– Ну… от наших отношений.
– Ага, – протянула она. – Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь.
Я смутился.