— Давайте плюнем на них, пустим машину на полную мощность, а потом сунем им под нос готовые результаты.
Это Соба, его подпевала, в своей обычной роли.
— Результаты будут, по-видимому, те же, что в Советском Союзе.
— Неужели? — сказала Вада.
— А что такого, — сказал Соба. — Пусть.
— Даже вот как? Гм… Впрочем, среди вас вряд ли есть коммунисты.
— Что вы этим хотите сказать, сэнсэй?
Мне вдруг надоел этот разговор.
— …как говорят наши приятели в комиссии. Мне-то это совершенно безразлично.
Все с облегчением смеются.
— Я так и знал!
— Ой, сэнсэй, как вы нас разыграли!
— А о том, что нас закрыть собираются, это тоже шутка?
Я встал, туманно усмехаясь. Мне было стыдно за себя, Ерики чиркнул и протянул мне спичку, и я вспомнил, что держу сигарету. Я проговорил тихо, чтобы слышал только Ерики:
— Потом поднимись на второй этаж…
Он встревоженно заглянул мне в глаза. Кажется, он сразу понял, что я задумал…
— Ты понимаешь? Меня вдруг осенило, когда я разговаривал с вами внизу…
Как зловеще гудит вентилятор!
— Я так и подумал. Мне почему-то тоже как раз это пришло в голову.
— Тогда за дело. Только имей в виду, работать придется всю ночь. Я хочу, чтобы об этом пока никто не знал.
— Разумеется.
Мы сняли с полки наши папки, распотрошили их и принялись приводить вырезки в удобопонятный для машины порядок. Нам предстояло ввести содержание вырезок в «память» машины.